Метрополис - стр. 32
На Виттенбергплац фургон замедлил ход, затем свернул на Вормсерштрассе, в просторный двор, окруженный ухоженными домами. Офицеры в форме направляли нас светом фонарей, мы проехали в дальний угол двора. Возле крутой лестницы, которая вела в подвал, ждал старший следователь из Полицейского управления на Софи-Шарлоттплац, к северу от Ку’дамма.
Иоганн Кернер по прозвищу «Эрих Людендорф»[22] с чуть меньшим, чем у генерала, количеством воска на том мертвом барсуке, которого называл усами, был настоящим прусским полицейским старой школы с пикельхаубе[23] в заднице. Другими словами, он не любил современных полицейских-юристов со свежими идеями – вроде Бернхарда Вайса – почти так же сильно, как не любил умных евреев – вроде Бернхарда Вайса. Они и раньше скрещивали шпаги, но Вайс так запросто с ним разговаривал, что ты никогда не догадался бы об их вражде.
– Комиссар Кернер, рад видеть. Насколько понимаю, у вас здесь мертвая девушка, с которой сняли скальп.
– Работа Виннету, все верно. Я в этом уверен, сэр. Удар молотком по затылку и снятый скальп. Она лежит у подножия этой лестницы. Я бы сказал, что умерла рано утром.
– Дело, разумеется, принадлежит вам, пока вы не решите иначе. Но, как вы знаете, мы уже расследовали два или три подобных случая, что дает нам определенное представление о modus operandi[24] убийцы. Так что мы можем остаться здесь в качестве консультантов, или работать вместе с вами, или взять дело на себя – как вы предпочитаете. Решение полностью зависит от вас.
Кернер взглянул на наручные часы, словно заметив, что ему давно пора спать, пригладил усы, затем привстал на цыпочки:
– Почему бы мне просто не рассказать то, что нам с моими парнями удалось выяснить, а потом покинуть вас, сэр? Уверен, вы со своими людьми знаете о таких вещах куда больше меня.
Не могу сказать, подразумевались ли под «своими людьми» те, кто сидел в фургоне, или за словами скрывалось что-то более ехидное, но, если Вайс и почувствовал себя оскорбленным, вида он, разумеется, не подал. Как всегда, проявил мастерство вежливой сдержанности и профессиональной учтивости. Он мог ораторствовать в суде, но не перед антисемитом-Пифке[25] вроде Иоганна Кернера.
– Очень великодушно с вашей стороны, Иоганн. Спасибо. Итак, расскажите, что, как вам кажется, вы знаете.
– Ева Ангерштейн, двадцать семь лет. Проститутка дня жалованья. Служила стенографисткой в компании «Сименс-Хальске» в Сименсштадте и снимала комнату на дальнем конце Ку’дамма по адресу Хайльброннерштрассе, двадцать четыре. Мы нашли офисную одежду в большом матерчатом саквояже, который, как предполагаем, должен был принадлежать ей.
Проститутками дня жалованья называли девушек, которые «каталась на санях» лишь в конце месяца, когда с деньгами становилось туго. Довольно распространенное явление в таком городе, как Берлин, где постоянно возникают непредвиденные расходы.
– Ее нашел смотритель, когда спускался в подвал проверить бойлер. Гнилой тип по имени Питч. Говорит, у них проблема с «полушелком», которые притаскивают сюда клиентов с Виттенбергплац. Полагаю, упираются в стену и быстренько делают свои дела. Место для этого вполне подходящее. И вот что, по нашему мнению, должно было произойти: спустились вместе, убийца ударил бедную сучку по шее и снял с нее скальп.