Метрополис - стр. 22
Тем временем Ганс Гросс фотографировал уже в свете дуговых ламп, используя теперь камеру «Фолмер-Швинг». Пока я там находился, с «Алекс» поступил вызов по радио. От Генната. Я пересказал ему все, что удалось выяснить, а когда он покинул эфир, попросил Мичека и еще одного коппера в форме сопровождать меня в «Нуссбаум».
– Знаете такое место? – спросил я Мичека.
– Все на острове знают. Самый старый берлинский бар. Отсюда пять минут пешком. Но там недолюбливают копперов. Особенно в день выплаты жалованья.
– Хорошо. Меня это вполне устраивает.
– Неплохо бы вызвать подкрепление, наверное.
– Оно нам не понадобится.
Когда мы добрались до «Нуссбаума», я велел патрульным ждать снаружи, по обеим сторонам здания, а сам собрался зайти и задать свои вопросы.
– Ты уверен, парень? – переспросил Мичек. – Там внутри крепкие ребята. И, вероятно, по большей части пьяные.
– Если кто-нибудь поторопится сбежать, я хочу, чтобы вы его остановили. Просто чтобы я мог на него взглянуть. Мало ли что. Полагаю, убийца дождался, пока Кляйбер закончил обед, а затем пошел за ним. Так что, возможно, он все еще где-то рядом.
– Ладно, парень. Я понимаю, к чему ты клонишь. Но будь осторожен. Нет смысла быть сегодня прибитым.
«Нуссбаум» располагался в доме номер двадцать один по Фишерштрассе то ли с 1505, то ли с 1705 года, в зависимости от того, кто рассказал его историю. Он воплощал представления любого американского туриста о питейных заведениях старого Берлина: высокая, немного шаткая двускатная крыша и о`кна, вид которых заставлял вспомнить сказку, где среди прочего была ведьма с длиннющим носом. В запущенном садике перед зданием росли, в основном, липы, а у зеленого штакетника выстроилась вереница маленьких оборвышей, которые, вероятно, ждали, пока их родители закончат пропивать жалованье. На расстоянии десяти футов можно было учуять запах пива и услышать хриплый смех крепко принявших мужчин и женщин.
Входя в заведение, я постарался затолкать свою нервозность поглубже в карман брюк.
В баре я взял стакан и громко постучал по нему ножом:
– Прошу внимания, пожалуйста.
Гул постепенно стих.
– Я детектив с «Алекс»…
Кое-кто засвистел и зашикал. Обычное берлинское дружелюбие.
– …и расследую убийство человека, который приходил сюда каждый день. Его звали Бруно Кляйбер, он заправлял нелегальной рулеткой под мостом Гертрауден. Сегодня днем его ограбили и зарезали, а тело столкнули в реку. Я хотел бы поговорить со всеми, кто его сегодня видел или может пролить свет на то, что с ним случилось.
– Он был евреем, – выкрикнул кто-то. – Так кому какое дело? Может, с ним просто поступили так, как он поступал с другими.
– Да, грабил, – со смехом добавил другой голос.
– Я в это не верю. Судя по тому, что я слышал, он вел дела честно.
– Кляйбер был здесь сегодня, – произнес мужчина, стоявший ко мне ближе остальных. – Как всегда. Пообедал, выпил пива и ушел.
– В котором часу?
– Пришел около двенадцати. Ушел около двух. Наверное, после этого все и произошло.
– Вы не видели, кто-нибудь с ним разговаривал?
– Он держался особняком, – ответил другой мужчина. – Никогда никому не надоедал.
Из-за стойки вышел хозяин кабака с небольшой полицейской дубинкой в руке.
– Мертв, говорите? Скверно. Бруно Кляйбер был хорошим клиентом и хорошим человеком, и я отделаю любого из вас, ублюдки, кто скажет иначе. Поняли?