Метро. Трилогия под одной обложкой - стр. 73
– Но что же мне делать? – уныло поинтересовался Артем, исследуя календарик.
– Можно дойти до Китай-Города. О, это очень любопытная станция, и нравы на ней презабавные, но там, по крайней мере, нельзя пропасть бесследно, так что даже твои ближайшие друзья через некоторое время начнут сомневаться, существовал ли ты когда-нибудь вообще. А на Тургеневской это как раз очень вероятно. От Китай-Города, следи, – он повел пальцем, – всего две станции до Пушкинской, там переход на Чеховскую, еще один – и ты в Полисе. Это, пожалуй, будет еще короче, чем та дорога, которую ты предлагал.
Артем зашевелил губами, подсчитывая количество станций и пересадок в обоих маршрутах. Как ни считай, путь, обозначенный Ханом, был намного короче и безопаснее, и неясно было, почему Артем сам о нем не подумал. Да и выбора теперь не оставалось.
– Вы правы, – сказал он наконец. – И как часто караваны туда идут?
– Боюсь, что не очень. И есть одна маленькая, но досадная деталь: чтобы кто-то захотел проследовать через наш полустанок к Китай-Городу, то есть уйти в южный туннель, он должен для начала добраться к нам с противоположной стороны. А теперь подумай, легко ли попасть сюда с севера, – Хан ткнул пальцем в сторону проклятого туннеля, из которого Артему едва удалось спастись. – Впрочем, последний караван на юг отправился довольно давно, и есть надежда, что с тех пор уже собралась новая группа. Поговори с людьми, порасспрашивай, только не болтай слишком много, здесь крутятся несколько головорезов, которым доверять никак нельзя… Ладно уж, схожу с тобой, чтобы ты не наделал глупостей, – добавил он, поразмыслив.
Артем потянул было за собой рюкзак, но Хан остановил его жестом:
– Не опасайся за свои вещи. Меня здесь так боятся, что никакая шваль не осмелится даже приблизиться к моему логову. А пока ты здесь, ты под моей защитой.
Рюкзак Артем бросил у огня, но автомат с собой все же прихватил, не желая расставаться с новым сокровищем, и поспешил вслед за Ханом, который широкими шагами неторопливо направлялся к кострам, горевшим на другом конце зала. Удивленно разглядывая шарахавшихся от них заморенных бродяг, закутанных в вонючее рванье, Артем думал, что Хана здесь, наверное, и вправду боятся. Интересно, почему?
Первый из огней проплыл мимо, но Хан не замедлил шага. Это был совсем крошечный костерок, он еле горел, и у него сидели, тесно прижавшись друг к другу, две фигуры, мужская и женская. Шелестели, рассыпаясь и не достигая ушей, негромкие слова на незнакомом языке. Артему сделалось так любопытно, что он чуть не свернул себе шею, не в силах оторвать взгляда от этой пары.
Впереди был другой костер, большой, яркий, и возле него располагался целый лагерь. Вокруг огня сидели, грея руки, рослые, довольно свирепого вида мужики. Гремел зычный смех, воздух вспарывала такая крепкая ругань, что Артем даже немного оробел и замедлил шаг. Но Хан спокойно и уверенно подошел к сидящим, поздоровался и уселся перед огнем, так что Артему не оставалось ничего другого, как последовать его примеру и примоститься сбоку.
– …Смотрит на себя и видит, что у него такая же сыпь на руках, и под мышками что-то набухает, твердое, и страшно болит. Представь, ужас какой, мать твою… Разные люди себя по-разному ведут. Кто-то стреляется сразу, кто-то с ума сходит, на других начинает бросаться, облапать пытается, чтоб не одному подыхать. Кто в туннели сбегает, за Кольцо, в глухомань, чтобы не заразить никого… Люди разные бывают. Вот он, как все это увидел, так у доктора нашего спрашивает: есть, мол, шанс вылечиться? Доктор ему прямо говорит: никакого. После появления этой сыпи еще две недели тебе остается. А комбат, я смотрю, уже потихоньку Макарова из кобуры тянет, на случай, если тот буйствовать начнет… – рассказывал прерывающимся от неподдельного волнения голосом худой, заросший щетиной мужичок в ватнике, оглядывая собравшихся водянистыми серыми глазами.