Метро 2033: Они не те, кем кажутся - стр. 14
– Разве это плохо? – поднявшись с кровати, я подошел к своей девочке и обнял ее. – Ты же всегда просила меня остаться.
– Просила, но… – Она повела плечами, будто пыталась сбросить мои руки. Такое было впервые. – Ты не понимаешь. Это было как ритуал. Как немое соглашение. Я всегда знала, что ты не можешь, нет, не должен оставаться здесь дольше определенного времени. А вчера… ты уснул рядом, но… не ушел. Так не должно быть. Это неправильно.
Я лишь сильнее сжал ее в объятиях. Откуда такой холод в ее голосе?
– Что плохого в желании навсегда остаться в этом прекрасном, светлом мире, остаться рядом с тобой?
Она повернула голову, и алые лучи вечернего солнца заиграли на ее точеном профиле.
– Потому что тебя здесь вообще не должно быть. Это не твой мир. И то, что ты приходишь сюда, лишь моя мимолетная прихоть.
– Хочешь сказать, что играешь со мной?
– А люди вообще крайне редко являются теми, кем кажутся на первый взгляд.
Как по волшебству, она вывернулась из моих рук, спрыгнула с подоконника и, продолжая смотреть на меня какими-то чужими глазами, начала пятиться вглубь дома. Черные волосы за ее спиной продолжали трепетать даже без ветра. Казалось, все тени обычно светлой комнаты слились вместе, обняв неестественно бледные плечи. Сгустились, завертелись лоскутками темного, смоляного тумана.
– Вы так привыкли надевать маски, что порой забываете, кто вы на самом деле. Выкидываете из памяти самое важное, оставляя лишь тленные желания плоти. Сами того не заметив, вы давно стали бездушными куклами, еще более хрупкими, чем фарфор или хрусталь. Вас достаточно лишь легонько толкнуть, на мгновение усомниться в ваших словах, и все суждения, на коих зиждется ваш мир, рухнут, осыпаясь прахом.
Я больше не видел даже намека на ее силуэт. Бурлящая тьма обступила меня со всех сторон, заражая сердце животным страхом. Мне казалось, что в этом темном болоте я слышу сотни голосов, вопящих от боли, ревущих от ужаса и на пике замолкающих. Навсегда.
– Уходи.
Ее всхлип – последнее, что я услышал, прежде чем вязкий водоворот затянул меня на дно.
То, в чем находилось мое сознание, по смелым прикидкам вполне можно было назвать тьмой. Что забавно, тьмой серой. Пульсирующей тьмой, дышащей и живой. Обволакивающей, обжигающей, затягивающей, душащей. Тьмой, от которой нельзя убежать, потому что не чувствуешь разницы между верхом и низом. Тьмой, от которой нельзя скрыться, ведь она просачивается в тебя сквозь закрытые веки и сжатые зубы. И ты слышишь ее, хотя твое среднее ухо не улавливает и малейшего колебания барабанных перепонок. Она кричит в тебе, рычит и плачет. Ежесекундно расщепляет на атомы, разрывает нейронные связи и собирает их вновь, попутно теряя детальки, как маленький шкодливый ребенок. И с каждым новым циклом разрушения все больше поглощает тебя, растворяя в серебристых барашках тумана.
Знакомый голос едва смог пробиться сквозь вату, наполнившую мои уши. Собрав остатки сил, я потянулся к нему. Недовольно зашипев, тьма постепенно стала отпускать. Последний удар ей нанесла рука, с силой схватившая меня за плечо и буквально вырвавшая из тьмы.
– Егор, да очнись же ты! – Утесов тряс меня уже двумя руками, голос его постепенно начинал срываться. – Да что с тобой такое!
Я открыл глаза и уставился на брезентовый темно-зеленый потолок в сырых разводах. В голове было пусто до звона в ушах. Ни одной завалявшейся мыслишки, только какая-то детская, беспричинная радость. Может, оттого, что закончилось наказание тьмой и я больше не был один? Ведь если подумать, то это мой первый опыт полного, бескрайнего одиночества. Всю жизнь, еще с яслей, рядом со мной находился Сашка. И двадцать лет назад в новый мир мы тоже вступили вдвоем… Вдвоем? Странно, почему это короткое слово смущает мой очнувшийся разум, а сердце бередит тоненькая иголка обиды.