Метель - стр. 7
Аделаида Христофоровна мелко перекрестилась:
– Тьфу ты, Господи.
Грегори же недоумевающе переводил взгляд с дамы на офицера и чувствовал себя лопоухим дураком, на глазах которого только что произошло что-то странное, но понятное всем присутствующим, кроме него.
Тем более, что так оно, в общем-то и было.
– Дивитесь, кадет? – хмуро глянул на него штабс-ротмистр и, опираясь о спинку сиденья, поднялся на ноги.
– Я… да! – Грегори всё так же непонимающе вертел головой. – А кто это были-то?
– Мазурики какие-то, прости меня, Господи, – выговорила Аделаида Христофоровна, вздрагивая.
– Да уж, – протянул непонятно офицер. – Думаю, живи сейчас Ванька Каин, он бы этим только хвост на повороте заносил. Не самого мелкого пошиба разбойнички…
– Поэтому вы – с пистолетами? – спросил Грегори, досадуя сам на себя – вот этот болезненный скелет, вылитый Кощей Бессмертный из нянюшкиных сказок, просчитал разбойников враз, а он, Грегори, ничего не заметил. Хоть и кичился зимой перед кадетами, что с Парижем и уличниками знакомство водил.
– Поэтому, кадет, поэтому, – скрипуче-добродушно проворчал Платон Сергеевич, выбираясь из дилижанса, притопнул каблуками по мостовой и опять поморщился. – Я ещё в Москве заметил, что у них под сюртуками пистолеты спрятаны, у каждого по два – американские «дерринджеры»5, кажется, трудно было понять полностью. Страшное оружие в такой тесноте.
– А что им было надо? – замирая от восторга спросил Шепелёв. Он тоже выпрыгнул на мостовую со своей стороны, подхватив ранец, неторопливо обогнул дилижанс сзади и стоял сейчас около самого штабс-ротмистра, преданно глядя на него снизу вверх.
– Да кто их знает, – пожал плечами офицер, поправляя ремень, перетягивающий шинель. – Должно быть, везли в сундуке своём что-то ценное. Может золото награбленное, а то самоцветы. Думаю, что и имена их не настоящие – никакие они не Пров Семёнович и Евсей Львович. Да нам и дела нет – обошлось и слава богу. Хотя приставу, конечно, сказать про них надо бы, – Платон Сергеевич кивнул в сторону степенно приближающегося к ним полицейского.
Аделаида Христофоровна, по-прежнему мелко крестясь, торопливо выбралась из кареты, приняла корзины от ямщика и, настороженно озираясь, двинулась к широкому крыльцу извозчичьей биржи – ей до её Выборга добираться было почтовой каретой, а биржа была одновременно и почтовым ямом.
– Спутница-то наша тоже поняла, – без насмешки кивнул ей вслед офицер и снова поморщился. – Не знаю уж как, бабьим чутьём каким-нибудь, должно быть, не иначе. А поняла. На заставе уже, наверное.
– Платон Сергеевич, а вы… вы из действующей армии, должно быть? – догадался, наконец, Грегори. И почти тут же озадачился про себя – а где сейчас воюют-то? И сам же себе и возразил: «А на Кавказе?». – Потому и морщитесь? Вы ранены?!
– Воевал, – неохотно протянул штабс-ротмистр. Так говорят обычно о чем-то привычном и малозначимом. – Из действующей. А морщусь не от раны, раны мои зажили давно – язву заработал от несвежей воды да плохой пищи, пока у черкесов в яме сидел.
Он неторопливо двинулся навстречу приставу, который, поняв, что офицер ждёт именно его, ускорил шаг.
– А долго вы в яме сидели, Платон Сергеевич? – Грегори не отставал.
– Полгода, – всё таким же скучающим тоном обронил штабс-ротмистр. – Потом казачки наши выручили. Кадет, вам должно быть, нужно спешить в Корпус?