Место Карантина - стр. 9
У нее в руках брошюра в черно-белой обложке. «Карантин» – напечатано жирным шрифтом посередине. «Ты должен прочитать ее всю, – говорит мне Эльза. – Лучше сделать это тут, со мной. Я, если что, разъясню попонятнее».
Ясно, что ей просто не хочется оставаться одной – так же, как и мне.
Я открываю брошюру. На титульном листе, в правом верхнем углу, где обычно располагаются эпиграфы, вновь выведено: «КАРАНТИН» и чуть ниже: «Будьте благодарны!» Со следующей страницы начинается текст. Пункт номер один гласит: «Всем надлежит пребывать на Карантине вплоть до полной готовности его покинуть». И, чуть ниже, пункт второй: «Возвращение на Карантин невозможно. Без исключений».
«Пока все понятнее некуда, – бормочу я. – Но я, конечно, посижу тут, с тобой. О, смотри, здесь бывают прогулки – ну да, ты же говорила про какой-то инцидент на улице…»
Эльза заглядывает мне через плечо. Я читаю: «Для выхода из здания надлежит пользоваться частным лифтом, находящимся внутри квартиры у входной двери. Входную дверь открывать не рекомендуется».
«Прогулки надлежит осуществлять только в светлое время суток. В темноте гулять не рекомендуется».
И еще:
«Не рекомендуется купаться в море лицам без купальных костюмов. Без исключений».
«Тут есть море?» – спрашиваю я Эльзу.
«О да, – отвечает та, – что есть, то есть. Оно-то как раз кажется мне совсем-совсем настоящим. Ты можешь посмотреть на него из спальни – тут, в гостиной, за окном всегда лишь картинки».
«Можно прямо сейчас», – предлагаю я. Мы идем в спальню Эльзы. Она уверенно жмет кнопки пульта и кивает на окно: «Ну вот…»
За окном – шикарный морской пейзаж: ультрамарин до самого горизонта, яркое солнце, белые катера и яхты. Внизу под нами – набережная с балюстрадой, полная народа. Почти все гуляют по двое – праздно, неспешно, им явно некуда торопиться. Мы находимся высоко, я не могу различить лиц. От набережной к камням у воды ведут бетонные лестницы. Купающихся немного, все они в ярко-желтом. Некоторые просто лежат на камнях, будто принимая солнечные ванны.
«Идиллия, – я усмехаюсь. – Здесь так каждый день?»
«Ну уж нет, – Эльза делает отрицающий жест. – Я сегодня в первый раз вижу солнце. Погоду они включают по какой-то своей прихоти».
«По расписанию…» – бормочу я негромко, но Эльза не обращает внимания на слово. Быть может, у ее Нестора другой лексикон.
«Вчера был сильный ветер, – говорит она. – Ветер, тучи, все уныло, мрачно. И волны – никто не лез в воду, хоть, наверное, здесь это безопасно. С нашими-то телами…»
Она стоит совсем рядом. Повинуясь внезапному порыву, я пытаюсь приобнять ее за талию, но моя рука повисает в воздухе – Эльза уворачивается, делает шаг в сторону, потом вообще отходит внутрь комнаты. «Недотрога!» – думаю я с досадой. Почему-то в этом тоже мнится подвох, какое-то ненужное лукавство.
Вскоре мы возвращаемся в гостиную, садимся на диван чуть поодаль друг от друга. Эльза признается: «Мне не понравилось гулять одной. Все – все! – смотрят тебе в лицо, это напрягает. Я пожаловалась Нестору, а он сказал – мол, что ж ты хочешь, у всех одно на уме. Встретить тех, кого они знали там – каждый озабочен лишь этим. А мне, честно говоря, не важно – там у меня не было близких людей».
«Близких?» – переспрашиваю я и опять вспоминаю Тину. Вспоминаю имя, ярко-рыжую прядь и чувство тревоги, сосущее изнутри. Соседка замечает что-то, еще отстраняется, поглядывает на меня сбоку. Я молчу, говорить мне нечего – и пока даже нечего думать. Воспоминание жжет и мучит, но от него не тянутся нити. Память моя беспомощна – долго ли это еще продлится?