Место Карантина - стр. 20
«У тебя очень красивые ноги, Эльза, – говорю я ей вполне искренне. – Они были первым, на что я всерьез обратил внимание в этой жизни».
«Ах, брось ты, – смущается она, но я вижу, что ей приятно. – Ты, кстати, тоже ничего себе – у тебя такие плечи хорошие и лоб, и скулы… Ни один из моих мужчин не был похож на тебя – то есть ни один из тех, о ком я помню. Мужчин у меня вообще было не много – и все из-за той футболки».
«Дело в том, – продолжает Эльза, продевая нитку в иголку, – что на небо мне хотелось очень. Я люблю позаботиться обо всем заранее – а тут вдруг увидела прямой путь! Почему-то я поверила той надписи больше, чем всем пасторам и библиям. Я всегда слушалась свою сестру – быть может в этом все дело – хоть той, заметим, попасть на небо не светило. Она путалась с парнями без разбора, курила траву и даже обманывала государство – можешь такое себе представить? Раздобыла где-то поддельные права и – водила по ним машину, покупала спиртное, отиралась в барах, когда ей было еще нельзя по недостатку лет…»
Эльза усмехается, качает головой и говорит: «Ну а я – я стала хорошей девочкой. Меня всегда учили: нужно постараться, если хочешь получить что-то; подарок надо заслужить. А тут такой понятный случай – разумеется, я стала стараться изо всех сил! И старалась почти всю жизнь – с исключениями, конечно. Но исключения лишь подтверждают правила… Тебе не трудно будет прибавить света? По-моему, начинает темнеть».
Я прохожусь пальцами по панели в центре обеденного стола – она такая же, как и в моей спальне. Комната наполняется мягким светом, льющимся с потолка. Я чуть-чуть меняю его оттенок, возвращаюсь к дивану и вновь сажусь рядом с Эльзой. Она привычно отодвигается, хоть я и не думал к ней прикасаться. Сегодня от нее пахнет не можжевельником, а дорогим парфюмом – чем-то взрослым и горьковатым.
«Быть хорошей девочкой довольно трудно, – признается соседка, не поднимая головы. – Трудно, но выполнимо – по-моему, у меня получалось. По крайней мере, я сразу стала совершенной белой вороной. Ни парней, ни марихуаны, ни даже обычных сигарет – у меня были очень консервативные представления о хорошести. Я старалась совсем не лгать и часто бывала в церкви – до сих пор помню несколько молитв. Хоть, конечно, я мечтала – как все – стать чирлидером, носить короткие юбки, выглядеть сногсшибательно, чтобы и мальчишки, и мужчины постарше ходили за мной по пятам. Но мечты – это то, с чем мне было легко справляться».
Она задумывается, улыбается своим мыслям и поворачивается ко мне: «Представляешь, при всем при этом я очень рано рассталась с девственностью. Просто захотелось попробовать – и понравилось, но потом у меня долго не было парня. Я стремилась к большой цели и никого не пускала внутрь себя – ни в прямом, ни в переносном смысле. Было непонятно, зачем тратить время, знакомиться, переживать и мучиться, когда можно сделать все самой… Первый серьезный бойфренд появился у меня только в двадцать три. Да и продержался он недолго, всего несколько месяцев – и успел надоесть до чертиков. Когда мы расстались, я впервые напилась виски – надо же устраивать себе дни отдыха. Даже и хорошие девочки иногда делают это!»
Я смеюсь, и Эльза тоже. «Потом, – продолжает она, – так все и шло. Подруг не осталось, им со мной было скучно, а поклонники оказывались ублюдками – я начала думать, что никогда уже не выйду замуж. При этом я понимала, что для счастья нужна семья, может даже и дети – или, если это уж чересчур, то хотя бы постоянный мужчина. Я знала, каким он должен быть, у меня имелся список его необходимых черт. Правда, я проявила слабость: сошлась с человеком, подходящим не во всем. Недоставало всего двух пунктов, но и этого хватило с избытком: вскоре он сбежал к официантке из клуба. Впрочем, оно и к лучшему – после этого я сожгла тот список и сделалась пообщительней. У меня стали сменяться любовники – некоторые были очень даже».