Место, где зимуют бабочки - стр. 56
В тусклом свете уличного фонаря, закрепленного на стене дома, ее взору предстала картина свежих побоев: лицо распухло, губы в лепешку, левый глаз заплыл и глядит узкой щелочкой. Видимо, жаркая произошла сцена между ней и Энджелом.
– Негодяй, – со стоном выдохнула Луз, против воли припомнив в этот момент недавний их с Офелией разговор о силе страсти и свежести чувств. – Сукин сын!
– Пожалуйста, едем отсюда! Быстрее, – глухо взмолилась Офелия. Этот голос ее, интонация Луз показались чужими. Офелия никак не отреагировала на высказанные и невысказанные комментарии Луз – ей было совсем не до обсуждения своей незавидной в этот вечер судьбы, – тяжело шагая негнущимися ногами, она мучительно переносила величественное в зеленом балахоне тело с одной ступеньки крыльца на другую.
Но вот они в молчании добрались до машины, и Луз распахнула перед Офелией дверцу:
– Давай мне сюда свой саквояж!
Офелия безропотно вручила ей сумку, но вдруг застыла на месте и в беспокойстве принялась озираться.
– Постой-постой!.. Да где же она?
– Господи, кто еще?
– Собака! Моя собака! Она все время вертелась у меня под ногами… А теперь ее нет… Ты, случайно, не видела? Куда она запропастилась? Послушай, Луз, я схожу за ней…
Офелия развернулась было к крыльцу – откуда прыть взялась, – но Луз, не успев убрать сумку в машину, судорожно схватила ее за руку:
– Что ты делаешь? Самоубийца! Ну чистая самоубийца! Мало тебе? Ты посмотри на себя. Нельзя тебе туда, нельзя. Или не ясно? Поехали скорее!
Но Офелия с неожиданной силой, почти с возмущением, вырвала свою руку:
– Пусти! Это ты не понимаешь! Собака же! Моя собака! И ждет меня. Я только открою ей дверь, и она выскочит.
– А Энджел?
– Он в отключке. А когда проснется, он же ее пришибет! Когда его так несет… Я что, не знаю его? Не могу я ее оставить! Пойми же ты наконец…
Луз чертыхнулась.
– Ладно! Я сама схожу за собакой.
Идти ей было до жути страшно. Идти одной… К пьяному Энджелу, беснующемуся в парах алкоголя… Что с того, что Офелия так уверена, будто он спит? А вдруг не спит? Вдруг только в раж вошел? Тогда появление новой жертвы лишь подстегнет его, придаст ему вдохновения, и она получит свою порцию его – видимо, фирменных – синяков… Хороша же будет она такая вся разукрашенная за рулем оранжевой таратайки! Сладкая парочка!.. Вот она приезжает к родным для знакомства… Луз зажмурилась, чтобы прогнать от себя эти мысли и это видение… И, на ходу поставив сумку на землю, лишь уточнила неверным голосом:
– Он точно… сейчас спит? Энджел?
– Да! И собака там…
Офелия опустила руку в карман балахона и, пошарив там, достала связку ключей. Ключи громко звякнули, нарушив ночное безмолвие.
– Вот. От квартиры! Держи! На втором этаже левая дверь, нижний замок.
Луз схватила ключи и плотно зажала их пальцами, чтобы они не звенели – почему-то ей показалось, что Энджел непременно проснется от этого звяканья.
– Садись в машину пока, – бросила она Офелии, которую, кажется, свои синяки не волновали сейчас, а беспокоила только собака. – Я сейчас.
И она побежала к подъезду. Но на полпути спохватилась, притормозила и задала последний вопрос:
– А что за собака-то?
– Чихуа-хуа. Не бойся, она не кусачая!
– Хорошо хоть маленькая, а не какой-нибудь там питбуль, – тихо бормотала себе под нос Луз, поднимаясь по ступенькам крыльца. Она отперла парадную дверь и слегка приоткрыла ее в надежде, что собака сейчас выпрыгнет ей навстречу и не придется подниматься в квартиру. А ну как встретит ее в квартире сам Энджел? Но в подъезде, судя по всему, было пусто. Ни собаки, ни кошки, ни какой иной твари… Луз приоткрыла дверь шире и стала шарить вокруг глазами, привыкая к темноте. Забыла спросить главное: как зовут-то собаку? Она сложила губы трубочкой и почмокала языком, издав несколько призывных звуков.