Место, где зимуют бабочки - стр. 17
Неожиданно Эсперанса ссутулилась и бросила обреченно:
– Это ее и погубило в конце концов.
Луз откинула со лба прядь волос, обдумывая последние слова бабушки и боясь пропустить в них какой-то скрытый смысл. Она коротко взглянула на Эсперансу. Все же выглядит она очень неважно, хотя храбрится: черты лица заострились, нездоровая бледность. Невооруженным глазом видно, как она ослабела. Словно какое-то новое горе внезапно обрушилось на нее и заставило так ссутулиться. И эти горькие слова, вдруг вырвавшиеся у нее… С каким отчаянием она вдруг заговорила о своей покойной дочери. Никогда ранее Луз не слышала от бабушки таких слов.
– Скажу прямо, – продолжила Эсперанса. – Это моя вина. Не надо было мне разрешать ей поступать в университет!
– Почему нет? – с внезапным негодованием воскликнула Луз. Ради своей учебы в колледже она была готова на все.
– К чему красивой девушке забивать себе голову учебой? Вот осталась бы дома, вышла бы замуж за хорошего человека… И у нее была бы совсем другая жизнь. Быть может, она была бы… – Эсперанса оборвала себя и тяжело вздохнула: – Но ее отец был образованным человеком. Он-то и настоял, чтобы она училась.
Луз множество раз слышала эту историю и назубок знала, что будет потом. Эсперансу не устраивала сама идея отправить красавицу дочь учиться в университет. Да еще единственную дочь от второго брака. К тому же вдали от дома. Сама она с юности владела как испанским, так и английским, но для нее эти навыки были необходимы. Они ей были нужны для работы, а не для гордости. Вообще-то женщине, по ее представлениям, надлежало заниматься совсем другими вещами. Женщина должна уметь готовить, шить, копаться на грядках. И, увы, самые худшие опасения Эсперансы оправдались. Марипоса не проучилась в университете и года – сбежала с каким-то студентом из Германии в Штаты. Она так и не привезла молодого человека домой, чтобы показать родителям.
Много лет спустя, когда Луз изъявила желание поступать в колледж, бабушка не стала чинить ей препятствий, но и не поддержала ее в этом решении. Она хотела для Луз совсем другой судьбы. Вот вышла бы замуж за Салли, обзавелась семьей, стала бы образцовой женой и матерью… Так хотелось бабушке.
– Зачем тебе все эти книжки? – недоумевала она всякий раз, когда заставала внучку за чтением.
Эсперанса с нежностью посмотрела на Луз, черты лица ее помягчели.
– Твоя мать была такая взрывная… Бывало, взбредет ей в голову… А ты у меня сильная, надежная, человек, на которого всегда и во всем можно положиться. Вся твоя душа отражается в твоих глазах: в них столько света, столько добра… И такой ты была с самого детства.
Луз опустила взгляд вниз, себе на колени. Как жаль, что сама она не в состоянии разглядеть этот таинственный свет, который якобы льется из ее глаз.
– Кто знает, может быть, мама и не была такой уж… взрывной. – Неожиданно для себя она вдруг почувствовала желание защитить свою покойную мать. – А что, если она была похожа на ту маленькую богиню, Крошку Нану, про которую ты мне рассказывала, когда я была маленькой? Она тоже была смелой. И не боялась прыгнуть в огонь.
– Послушай, Луз. Я уже так стара, но у меня нет ответов на все вопросы. Но одно я знаю точно. Импульсивность – еще не значит смелость. Смелость – это то, что идет от сердца. Иногда от человека требуется больше мужества, чтобы не прыгнуть в костер, а остаться стоять в стороне несломленным. Вот так, стоя возле огня, каждый из нас решает сам, прыгать ли нам или нет, и если да, то когда.