Место для жизни - стр. 25
У Гали свой замысел. Она должна съездить в Бендеры и привезти подарки сразу на всех. – Не возись с этим. Будешь сушить мозги, кому что. – Советует Света. – Подари деньгами. Меньше десяти долларов, конечно, нельзя.
– Они там бедные. – Вздыхает Галя.
Подруги считают. Выходит, только в садик – на сорок человек, дети, воспитатели. Еще дорога, потом Колиным родителям. Нет, не уложится она в тысячу. Но и до тысячи еще год собирать. Галя уже начала и твердо намерена довести дело до конца.
Вечером жара спадает. Комаров сейчас почти нет. Если включить специальный электрический отпугиватель, то окна можно открыть. И теперь, если устроиться на линии ведущего в кухню коридора, можно уловить медленное, но упрямое движение воздуха, крепнущее к ночи. Вот и пламя свечи пошло в сторону, зашевелилась тени на потолке. Медленно втянулся в комнаты счастливый сквозняк праздника Субботы.
На краю пустыни
Клавдии Бренер
В первые годы эмиграции Надя изрядно натерпелась. Все было на ней. Дочь сразу нашла работу, причем по специальности. Это была удача. Но домашние дела остались на Наде. Муж не в счет. И не нужно ему. Издал книжечку и живет. Снимает комнату в Тель-Авиве еще с каким-то. Она называет его покойный муж. Тут, конечно, есть ирония, но грустная. Учишься защищаться от одиночества. Если бы он помогал. В Союзе не так было заметно. Живет человек, когда все устроено, чего не жить? А здесь проявилось – при больных родителях, при отсутствии квартиры. Где они жили, квартирой назвать нельзя. Рядом с базаром. Она недавно была там и вспомнила. Сама бы не пошла, приятель приехал, она его водила по городу. Ходить она отвыкла, это да. На работу везут, с работы везут, с автобуса на автобус. А больше, что тут смотреть? Теперь вспомнила. Простыни свисают из окон. Здесь так сушат. Флаги капитуляции. Прозвучит труба, и они выйдут из этих дверей с поднятыми руками. Без ничего. Какой-то хлам, конечно, есть, но зачем, когда жизнь проиграна?
Сколько с тех пор прошло? Если честно, немного. Это в Союзе люди жили без всякого желания что-то изменить. Год и три, и десять. Она сама так жила и считала, все в порядке. Дом – один из первых на массиве, третий, если совсем точно. Стоял на песках. Ни метро, ничего. На работу ехала речным трамваем. И, казалось, все замечательно. Кто мог тогда подумать?
Сначала она мыла полы. Все так начинают. Подруга ездила к себе в Донецк. Пойди там скажи, что приходится чистить подъезды. А спрашивают. Так она – работаю с мрамором. Здесь полы и лестница под мрамор, вот она и придумала. Хотя, если постоянно держать чистоту, убирать нетрудно. Даже в той трущобе был порядок. Но вообще, это не передать. И главное, кажется, что не выбраться. Было такое настроение, она помнит, слава Б-гу, некогда опустить руки, пожалеть себя. И так каждый день. Сначала отец, потом мама. Здесь им продлили жизнь, если разобраться и поискать смысл, первые годы – это их. Всем сразу не может быть хорошо. Родители за голову держались, сколько здесь выбрасывают всякой еды. Невыносимо это наблюдать. На праздники особенно. Отец дважды пережил смертельный голод, именно – смертельный, целые семьи вымирали. Добрейший человек – он не мог видеть, как здесь обращаются с едой. Привычки формируются обстоятельствами. А отвыкнуть они не успели.