Место для нас - стр. 2
Даже у Дейзи глаза загорелись, когда она увидела, сколько вокруг места – а значит, Уилбуру будет где побегать.
– А деньги-то у вас есть? – спросила Дейзи обеспокоенно. Марта знала, что Дейзи слышит все.
Дэвид взял дочку на руки.
– Я заработаю денег, моя крошка. Заработаю. Разве не стоит заработать на такой дом?
Марта навсегда запомнила то, что Дейзи сказала потом. Она вынудила отца поставить ее на землю и, строптиво скрестив руки, заявила:
– Мне тут не нравится. Слишком красивенько. Пошли, Уилбур.
Марта и Дэвид с усмешкой переглянулись.
– Мы все-таки будем жить здесь, – сказала она, чувствуя прикосновение яркого солнца к макушке. У нее за спиной весело перекликались дети.
Дэвид улыбнулся.
– Даже не верится. А тебе?
– Скажем им почему?
Муж поцеловал Марту и нежно погладил ее щеку.
– Думаю, не стоит. Пусть это будет наш секрет.
Тогда денег у них не было, а теперь, разумеется, были. Дэвид придумал пса Уилбура и девочку Дейзи, которой казалось, что она понимает собачий язык. Сейчас практически в каждой семье есть книжка комиксов и кухонное полотенце с изображением Уилбура. А тогда, до Уилбура, у Винтеров мало что было, кроме друг друга. Только Марта и Дэвид знали, через что им пришлось пройти, чтобы оказаться в тот жаркий день тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года на лужайке перед этим домом и решить, что они купят Винтерфолд.
Она не забыла ничего – ничего из того, что случилось раньше этого дня и потом. Не забыла тех секретов, которыми обрастает каждая семья. Одни из этих секретов были маленькими – крошечные нескромности, неприметные шуточки. Другие были большими, слишком большими. Такими, что Марта больше не могла их терпеть.
Утреннее солнце поднялось выше деревьев. Марта прошлась по кухне, ожидая, когда заварится еще одна порция чая. Искусству терпения она научилась давным-давно. Когда у тебя есть дети, начинаешь жить медленнее, теряешь мечты о собственной карьере и постепенно совсем о них забываешь. Ей тоже хотелось стать художницей – не меньше, чем ее мужу. Но каждая беременность все крепче привязывала к дому. Ты лежишь на боку, не в силах заснуть, и ощущаешь движения ребенка; спина болит, дышится тяжело, и остается лишь ждать, когда родится дитя. А потом ты старишься и живешь еще медленнее, а дети растут и покидают тебя. Сколько угодно прижимай их к себе, но в один прекрасный день они уйдут, и это так же неизбежно, как то, что солнце встает по утрам.
«Билл пока здесь», – напомнила себе Марта. Впрочем, Билл с самого начала был особенным. Когда они перебрались в Винтерфолд, ему исполнилось восемь. Дейзи и Флоренс весь день проводили в саду или в лесу – в домике на дереве. К ним прилипали друзья, грязь и бесчисленные истории. А Билл, как правило, сидел дома, возился с конструктором, играл сам с собой в «морской бой» или читал книжки. Его милое серьезное лицо светилось надеждой, когда он приходил в кухню или в гостиную и обращался к ней со словами: «Здравствуй, мама. Ты себя хорошо чувствуешь? Тебе чем-нибудь помочь?»
И тогда Марта, которая чинила розетку или затыкала мышиную норку (дом постоянно требует заботы), улыбалась, зная, в чем дело: Билл считал минуты до их встречи, потому что хотел быть рядом с ней все время, но понимал, что нельзя. Это было по-девчачьи, и Дейзи уже дразнила Билла, а тем более мальчишки в школе. Поэтому Марта, если решала, что ничего страшного не будет, обнимала сына и давала ему какое-нибудь задание – помыть посуду или порезать овощи. И он, и она делали вид, будто Биллу вовсе не хочется находиться здесь, что он просто ей помогает… Где же теперь этот серьезный кареглазый мальчик, каждый день разбивавший ей сердце своей любовью?