Месть порочных боссов - стр. 38

Достаю из кармана пачку сигарет, чиркаю зажигалкой и прикуриваю. Начал курить лет в двенадцать, и с тех пор всё никак не могу избавиться от этой привычки, даже несмотря на всю эту хуйню по зож, которую так убеждённо продвигает мой более спортивный друг.

Всего лишь десять минут назад я заявил Стасу, что поеду в бар охотиться на баб, но у меня нет ни малейшего желания снимать какую-то левую девку.

Начиная с той злополучной штормовой ночи на острове, я теперь постоянно возвращаюсь мыслями к тугой киске грёбанной мажорки. И всех девок в тайне сравниваю с ней.

И мне это, пиздец, как не нравится. Дебильные сравнения сами всплывают в голове, против воли заставляя представлять, как я насаживаю на член не очередную потаскушку, а мелкую блондинистую сучку. Сучку, которая до сих пор мне не даёт.

Уверен, как только я исполню задуманное, эти доставучие мысли, наконец, оставят меня в покое, и в разум вернётся былая трезвость и расчётливость.

Беру тачку, припаркованную прямо возле самого входа в бизнес-центр. Стасян опять будет беситься, что я без него свалил, но я справедливо решаю, что после его сегодняшней выходки он заслужил как минимум поездку на такси.

А мне нужно проветрить мозги.

Притопляю педаль газа в пол и выезжаю на шоссе. Путь предстоит неблизкий.

После часового стояния в пробке и ещё получасовой езды по трассе, я, наконец, добираюсь до нужного места. Тут всегда тихо. И никто не отвлекает от мыслей.

Достаю с заднего сидения букет белых роз. Двенадцать. Всегда приношу двенадцать штук, а потом делю их пополам. Шесть для мамы и шесть для отца.

Могилы моих родителей находятся рядом.

Теперь тут возвышается массивное мраморное надгробие и плачущий ангел.

Но это теперь.

Я хорошо помню те времена, когда на могиле отца стоял железный крест, неумело окрашенный синей краской. И холм земли, который с каждым годом под воздействием ветров и снега становился всё меньше и меньше, пока и вовсе не сровнялся с землёй.

Меняю засохшие букеты в вазах на свежие.

Сажусь на скамейку и смотрю на улыбающиеся лица родителей, высеченные на мраморе.

Боль утраты не понять тем, кто с ней никогда не сталкивался.

Это чувство безнадёги и отчаяния. Отрицание. Гнев. А потом смирение со своей участью.

В глазах сильных мира сего жизни моих родителей не стоили ничего.

Впрочем, как и моя.

Ведь, что значит жизнь никому не нужного мальчишки и мужика-работяги, если на кону стоят миллионы грёбанных купюр, которые дадут своему обладателю силу и власть вершить чужие судьбы?

Мне вспоминается момент из прошлого, когда в моих руках тоже была жизнь той, что сейчас так нагло вторгается в мои мысли. Если бы тогда я поступил иначе, то, возможно, сейчас этой мелкой несносной проблемы не было.

Но стоит мне только представить подобный исход, как мои внутренности скручивает непонятный спазм. Чёрт возьми, да что со мной такое?

Артём,

Семнадцать лет назад.

Сегодня я снова сбежал из ненавистного дурдома.

Гнить в этой колонии для малолетних, которую называют «детский дом», мне осталось ещё всего лишь полгода. Тогда мне исполнится шестнадцать, и я смогу выйти условно-досрочно, поступив в колледж.

Если бы мать Стаса не бухала как чёрт, то меня бы могли отдать под её ответственность ещё пару лет назад. Но она никак не может справиться с собственными демонами. Винить её я не могу. Потерять мужа и остаться одной с двумя детьми – херово. Но, всё же, считаю, что ей давно пора взять себя в руки.