Месть Империи 2. Боги Севера - стр. 32

Парень бросился на врага. Он бежал, как слепой бешеный пес, не видя и не слыша ничего вокруг себя. Если бы он мог видеть, то поразился бы так же, как и все – свои, чужие и даже зеваки на стенах. Если бы он мог слышать в этот момент, то услышал бы единый выдох изумления. Дури, до последнего момента стоявший с самодовольной улыбкой на лице, с проклятием Ольгерда вдруг согнулся пополам, и тело его содрогнулось в конвульсиях. Затем он упал на колени и выблевал все, что у него было в желудке. Он катался по земле, выл и блевал! Выл и блевал!

Венды, Ларсены, все, кто слышал последние слова Ольгерда, остолбенели. Никто не мог произнести ни слова. Тишина нарушалась лишь воем Дури и топотом бегущего обезумевшего юноши.

Хрясь! Меч Ольгерда нашел тело врага. Хрясь! Хрясь! Ольгерд рубил не останавливаясь, ничего не видя и не слыша! Тело Дури затихло, но меч все продолжал кромсать уже мертвого врага. Никто не решался подойти к одержимому, и несколько длиннющих мгновений Ольгерд продолжал рубить поверженного Ларсена, вкладывая в каждый удар всю накопившуюся ярость. Он остановился, только когда опомнился сам. Придя в себя и взглянув на дело рук своих, юноша зашатался и упал рядом с ненавистным врагом, так и не поняв, что произошло и в каком он вообще мире.

На башне в этот момент повеселевший Ганьери повернулся к изрядно напуганному Стефано:

– По-моему, получилось неплохо! Что скажешь?

Год 121 от первого явления Огнерожденного Митры первосвятителю Иллирию.

Земля Суми

Лодку прятать не стали, просто вытащили на камни. Предстоял пеший переход через земли Суми, и обратно к морю возвращаться не собирался ни Фарлан, ни Ольгерд. С того памятного дня на побережье Винсби прошло уже больше двух недель, а он стоял перед глазами так, словно это было вчера. Они помнили его по-разному. Фарлан, вместе со всеми – с вендами, руголандцами и горожанами – видел, как заклятие Ольгерда действительно сразило Дури Однорукого. Каждый, кто был на том поле, мог поклясться, что парень приказал: «Выблюй свои слова назад!», – и Дури начал блевать. Ларсены после такого очевидного вмешательства бессмертных богов отступили. Потом выслали переговорщика и попросили разрешения забрать тело. Никто не препятствовал. Руголандцы на руках унесли мертвого Дури на ладью, и через некоторое время их посланник известил, что чинить препятствий молодому Хендриксу они не будут. Пусть уходит, но в Руголанд лучше ему не возвращаться.

Ольгерд же все помнил плохо. Не помнил никаких заклятий, не помнил никаких слов вообще – только ярость и красную пелену перед глазами, и еще звук. Звук удара, рубящего плоть. Никакого заклятья не было, не уставал он доказывать Фарлану, и тот соглашался, не спорил, но предпочитал верить собственным глазам.

Хельсвик встретил их дождем и туманом. Три деревянных барака, обнесенные частоколом, – вот и весь город. Парастидис не имел ни малейшего желания задерживаться в этой дыре. Он первым пожал на прощание руки Фарлану и Ольгерду, заявив столпившимся на палубе вендам:

– Я простою здесь ровно столько, сколько потребуется вам, чтобы сделать то же самое, ни на мгновение больше!

Совсем скоро они уже видели, как галера ложится на обратный курс. Фарлан сторговал у рыбаков лодку в тот же день, и утром они вновь вышли в море. Погода баловала. Несильный устойчивый юго-западный ветер держался с того момента, как они покинули Винсби. Было тепло и дождливо. Они шли под парусом днем, ночью спали на одном из множества островов архипелага. Все время на восход солнца, вдоль побережья земли Суми. Десять однообразных и скучных дней тянулись долго, а пролетели мгновенно. Дальше надо было идти пешком, и если не заплутать, то дня три, не больше – так, во всяком случае, выходило по словам Фарлана.