Мертвый, как ты - стр. 42
– А давай поженимся? – предложил Лайам. – Прямо сейчас. Сегодня!
– Не валяй дурака, – ответила Рейчел.
– Я и не валяю. Я серьезно! А что? Вернемся в Англию как мистер и миссис Хопкерк!
Рейчел подумала: интересно, что скажут ее родители? Наверняка расстроятся… И все же ее так и подмывало согласиться. Она почувствовала себя такой счастливой! Вот мужчина, с которым она хочет прожить всю жизнь.
– Мистер Лайам Хопкерк, да вы никак делаете мне предложение?
– Не то чтобы… но понимаешь, я тут подумал: к черту всю эту суету, подружек невесты и фигню, которая сопровождает свадьбу. Забавно получится, верно? Удивим их всех!
Лайам действительно говорил серьезно, чем поразил ее. Он в самом деле не хочет настоящей пышной свадьбы! Ее родители будут убиты. Рейчел вспомнила, как в детстве сидела у отца на коленях. Папа говорил ей, какая она красивая. Как он будет ею гордиться, когда в день свадьбы поведет ее к алтарю.
– Я не могу так огорчить родителей.
– Значит, они для тебя важнее, чем я?
– Нет, просто…
Лайам помрачнел. Надулся.
Небо потемнело. Вдруг вертолет начал падать. Скалы почернели и пронеслись мимо огромного иллюминатора. Река внизу стремительно приближалась.
Она закричала.
Полная темнота.
О господи!
Голова раскалывалась. Вдруг зажегся свет. Тусклая лампочка в салоне микроавтобуса. Она услышала голос. Не Лайама, а мужчины, который смотрел на нее сверху вниз.
– От тебя воняет, – сказал он. – Ты мне тут все провоняла!
Рейчел сразу все вспомнила и оцепенела от ужаса. Воды… Пожалуйста… Воды… Она смотрела на него в упор. Во рту пересохло, голова кружилась, она не могла соображать. Попробовала заговорить, но из горла вырвался лишь слабый стон.
– Я не могу тебя трахать. Ты мне противна. Понимаешь, о чем я?
В ней затеплилась искорка надежды. Может, он ее отпустит? Она снова попробовала издать членораздельный звук, но вышло лишь неразборчивое мычание.
– Надо бы тебя отпустить.
Она закивала: «Да, да, отпусти меня… Пожалуйста, прошу тебя…»
– Но отпустить тебя я не могу, потому что ты видела мое лицо, – продолжал похититель.
Рейчел молила его взглядом: «Я никому не скажу… Пожалуйста, отпусти меня! Я никому про тебя не скажу!»
– Ты засадишь меня за решетку до конца жизни. Знаешь, как поступают в тюрьме с такими, как я? Мне что-то не хочется. И я не могу этого допустить.
Внутренности завязало узлом от страха. Узел разрастался; ее затрясло. Она дрожала и тихонько поскуливала.
– Мне жаль, – сказал он. Судя по голосу, ему действительно было жаль. Он словно извинялся перед ней – как посетитель в переполненном баре, который случайно наступил ей на ногу. – Про тебя пишут в газетах. На первой полосе «Аргуса» даже есть твое фото. Рейчел Райан… Красивое имя.
Он смотрел на нее сверху вниз. Лицо у него было злое. Насупленное. И смущенное. Видно, ему и правда было жаль.
– Плохо, что ты видела мое лицо, – сказал он. – Зря ты это. Дурака сваляла, Рейчел. Не сорви ты с меня маску, все закончилось бы по-другому… Понимаешь, о чем я?
24
Наши дни
5 января, понедельник
Недавно созданный подотдел нераскрытых преступлений входил в отдел особо тяжких преступлений, которым руководил Рой Грейс. Новый подотдел разместился в цокольном этаже Суссекс-Хаус, хотя помещение ему выделили несоразмерно маленькое, рядом с дежурной частью. Из окон открывался вид на двор, заставленный мусорными контейнерами, аварийными генераторами и микроавтобусами криминалистической службы; напротив высился корпус Центра предварительного заключения, который загораживал почти весь солнечный свет.