Мертвый час - стр. 41

Детей поразил рассказ про буера:

– Они похожи на лодки, только к днищу прикреплены три железных полоза: два на полную длину, а третий, короткий, под рулем. Внутри лодки ставят мачту с парусами, а вокруг нее скамейки. Пассажиры садятся на них, матросы поднимают парус – и все, полетели. Говорят, буера способны преодолеть сорок пять верст до Петербурга за час с четвертью!

– Хочу на буера! – заорал Володя.

– И я! И я! – подхватили старшие дети.

– Ладно, так и быть, во время зимних вакаций, – пообещала Сашенька.

В гавани Володя начал капризничать. Шел туда, чтобы посмотреть на военные корабли, а их не оказалось – эскадра ушла в море. Зато рядом, в купеческой гавани, от судов рябило в глазах. Кронштадт – крупнейший торговый порт империи, за навигацию здесь успевают выгрузиться полторы тысячи кораблей. В столицу привезенные ими товары доставляют уже на мелких суденышках, способных пройти в мелководье Невы.

Вслед за Володей раскапризилась и Татьяна, тоже устала. Да и Евгений начал жаловаться, что ноги стер. Пришлось вести всех в Английскую гостиницу и поить чаем, ведь до отхода парохода оставалось добрых два часа.

Когда дети с наслаждением уплетали ромовые бабы, раздался знакомый голос:

– Разрешите?

Ребята повскакали с мест. Дедушка!

– Что ты тут делаешь? – спросила Сашенька, по-купечески прикоснувшись губами к его руке и подставив для поцелуя лоб.

Ответ был привычен:

– Дела. А вы что позабыли? Нешто Рамбов так быстро надоел? Сюда, значит, перебрались?

– Нет, мы на экскурсии, – ответил Володя, не стесняясь набитого рта.

– Тогда оставайтесь на ночь. Сниму вам номер.

– Увы, – Сашенька развела руками. – Приглашены вечером к соседу, графу Волобуеву.

– Волобуеву? – удивился Илья Игнатьевич. – Не знал, что ты с ним знакома.

– Я и не была. Нас представили позавчера.

– И он тут же пригласил тебя? Странно.

– На дачах так принято, Волобуевы как раз по пятницам принимают.

– Давай-ка отсядем, – предложил отец.

Сашенька с отцом переместились в глубь зала.

– У меня с Волобуевым трения, – приватно сообщил Илья Игнатьевич.

– На какой почве?

– На финансовой, конечно. История малопонятная. Помнишь, я рассказывал, что заполучил концессию на строительство дороги в Малороссии?

– Помню, конечно.

– Граф Волобуев тоже на нее претендовал.

В царствование Александра Второго длина железнодорожных путей каждый год прирастала на полторы тысячи верст![72]Строили их частные подрядчики, однако государство предоставляло им кредиты под самый низкий процент, устраняло административные барьеры, а после сдачи дороги передавала ее во временное пользование на выгодных условиях. Нетрудно догадаться, что за железнодорожные концессии шла ожесточенная борьба, ведь каждая из них гарантированно превращала счастливчика в миллионера. Так, например, неприметный юрист фон Дервиз заработал на строительстве дороги Москва – Козлов десять миллионов рублей[73]всего за два года.

– Что странно, ведь моя победа заранее была согласована с «кальянщиками», – похвастался Илья Игнатьевич. – Поэтому никто из сильных конкурентов инда[74] не подал заявки.

Император страдал запорами, во время поездки на Кавказ ему рассказали про местный способ ослабить кишечник – кальян. С тех пор каждый день после утренней прогулки Александр шел в нужник, спускал штаны, садился на горшок и закуривал кальян. По другую сторону ширмы собирались особо доверенные лица, призванные развлечь монарха во время столь важного занятия: флигель-адъютанты, министры, генералы. А заодно решить важные государственные вопросы, в том числе и концессии. Хотя формально, конечно, проводились конкурсы, на которых сравнивалась стоимость строительства, проработанность проекта, опыт подрядчика и его инженеров, выигрывал концессии тот, кто мог договориться с завсегдатаями царского нужника.