Мёртвые Стихи. Мрачное издание - стр. 5
Он в любви ей признаться не мог,
Но за слежкой себя всё же выдал.
Пел он сладко в покрове лесном
И манил её запахом пряным,
Он рассказывал ей о былом,
И пьянил её лёгким дурманом.
Смерть размяк, показал ей свой лик.
Маску снять не позволил любимой,
Рядом с ней долгим был даже миг
И любовь их была несравнимой…
Глава Шестая
Смерть любил, как богам не дано,
И казалось он стал частью смертных,
Но заведомо всё решено -
Он не может хранить скверну в недрах.
Хоть глаза полыхают огнём,
Его тело – ничто, оболочка,
И однажды, сверкающим днём
Порвалась его жизнь на кусочки.
Над любовью Смерть не властна,
Но страсти только поумерьте:
Он тут же сорвал с себя маску
И познала она ужас Смерти…
Всё померкло, мир замер в мгновенье,
Её тело в руках у него
Смерть обрёл в наказание мученье.
Дух любимой покинул его.
Глава Седьмая
Что ж ты тело, что пусто и бренно,
Быстро так покидаешь меня,
Я признался в любви этой смертной,
Но Златгород взывает меня.
Вновь осудят меня братья-боги,
Я заждался суровый вердикт…
Их решения были не строги,
Но теперь настаёт этот миг.
Моя смерть – от судьбы назначение,
Ведь давно на руках моих кровь.
Я убил её, нет мне прощенья,
Только с ней я убил и любовь…
Конец
Мёртвые стихи
Глава первая
На зеленовато-голубом небосклоне засиял раскаленный солнечный шар. Словно пчёлы из улья, повываливались из собственных квартир люди – суетливые, вечно бегущие куда-то. Ранним утром улицы наполнялись жизнью – прохожие, стремящиеся попасть на работу, несущиеся вдоль дорог машины, резвящиеся на улице дети и бродячие стаи собак, вышедшие из закоулков в поисках еды. Из окна, за городской суетой, молчаливо наблюдал Джейкоб Трэнт. Парню недавно исполнилось двадцать два, он был крепким и полным сил молодым человеком, не жаловавшимся на здоровье, но вечно хмурым и задумчивым. Казалось, что Джейкоб вовсе не испытывал эмоций. Он не смеялся над шутками, не радовался подаркам, никогда не плакал и не злился. Он всегда был серьёзен, вечно носился со свои блокнотом, записывая туда стихи и очерки. И даже сейчас, глядя на всех этих людей, он бегло осматривал их лица и безостановочно записывал что-то на клетчатом листе бумаги.