Мертвые кости, живая душа - стр. 26
– Но всего чуточку же не успели, – сказала Мойра, поворачиваясь к ней и глотая злые слезы. – Совсем же чуточку!
– А это, девонька, и не важно. Чуточку, не чуточку. В Рай, знаешь, тоже иногда без чуточки не пройти, а тут и так же. Дошел Святой до Хора – быть ему среди голосов, не дошел – нет.
– И что … что теперь с ним тогда будет?
– Святые говорят, что тогда сгинул без памяти и следа, – наставительно сказала старуха. – как обычный человек, а то, может, и хуже, потому что мы-то все встанем на последний суд и последнюю битву, в очищенной плоти своей, молодые и сильные. А Святой-то … уже и нет.
Мойра всплеснула руками, прижала ладони к глазам, чувствуя, как слезы подкатываются изнутри, но заплакать почему-то не смогла.
– Нету у них плоти-то больше, изношена она вся, за такую долгую службу. Потому и идут они в Хор, чтобы души и памяти их сплелись в единой мудрости. Ну, что ты, девонька? Ерзо, принеси-ка воды!.. Вишь, горе у нее. Твой Святой, что ли, был?
– Мой, – глухо выдохнула Мойра.
Только ее. И кроме нее, некому и слезы пролить по тому, что так вышло все, глупо, нехорошо. Дали бы ей самой Святого Гаало отвезти в Хор, может, и довезла бы она.
Точно бы довезла – почему-то Мойра верила твердо, что ради нее Святой и в этом мире задержался.
– Ерзо! Етить твою, – старуха сама подошла к Мойре, отняла ее руки от ее лица, уже исцарапанного несколько минут назад, почти насильно напоила водой, усадила посидеть рядом с собой, поглаживая по спине. – Ты, девонька, откуда будешь?
– Из Пречистого, – ответила Мойра, понимая, что, к стыду своему, напрочь и начисто запамятовала, как называлась та деревня, где она встретила Святого Гаало.
– Это ж далеко, – прошамкала старуха и подслеповато поморгала, глядя вдаль. – Ерзо! Поди, проводи девоньку на гостиный двор. Да не на тот, что у ворот! На нормальный отведи, донны Аршавы двор, знаешь? Вот туды веди. А то там, у ворот-то, обуют втридорога, и народ там никудышный. Иди, иди с Ерзо, девонька, иди. Госпожа Аршава о тебе хорошо позаботиться.
Может, стоило бы с подозрением к этому отнестись как-то, расспросить, может, обдумать – но Мойре было все равно в эти мгновения. Ей казалось, что ее душу избили, и та превратилась в один огромный, болезненный синяк, который болел и растревоженным, и просто так, и за Ерзо она ковыляла без мыслей, без размышлений.
Глава 11
Кое-как снова думать о чем-то, кроме судьбы Святого Гаало и своего Альдо Мойра начала уже намного позже. Мысли и чувства ее собственные, не замутненные болью и горем, снова возникли с ощущения теплой чаши в руках, со странного кисло-сладкого, пряного вкуса на языке.
– Ну, вот, так лучше, малышка? – заботливо спросила темноволосая женщина, наклоняясь к ней. Она была немного похожа на Лантару и ее детей, словно та же чуждая кровь коснулась ее жил.
– Да? – нетвердо ответила Мойра и нерешительно ей улыбнулась. – А я … а ты?…
– Ты такая вошла, совсем лица не было, поэтому я дала тебе теплого вина. Похоже, помогло! Я – Аршава, хозяйка этого гостевого дома. А ты?
– Я Мойра. Просто я …
– У тебя что-то случилось, – кивнула Аршава. – Расскажешь потом, если захочешь. Тебе нужна комната на ночь, поесть сейчас и утром, так, малышка?
– Так, – кивнула Мойра. – Спасибо.
Аршава потрепала ее по плечу.