Мертвое солнце - стр. 30
Вот оно как… Значит, рабство лучше… Но ведь они все обречены. Неужели они не понимают, что умрут в любом случае? Что сиин просто не даст им шанса?
Или боятся перемен?
Я так сильно задумался, что, когда на мое плечо легла широкая ладонь, я подскочил от неожиданности и, обернувшись, увидел ухмыляющегося Лиира.
– Так, парень, а теперь давай разберемся, что ты умеешь, – сказал он.
– Ну-у… – протянул я, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Наверняка же он меня спрашивает не о моих навыках печати на компьютере, а о владении холодным оружием. – Я умею обращаться со шпагой и немного – с короткими парными мечами. Люблю кинжалы и метательные ножи, из лука стрелять умею, но очень не люблю…
Мастер выслушал меня и задал неожиданный для меня вопрос:
– Тебе приходилось убивать?
– Что? – опешил я. – Нет, не приходилось.
– Значит, ты ничего не умеешь, – резюмировал он.
– Эй! Это почему? – Сказать, что я был оскорблен, значит ничего не сказать. – Я умею драться.
– Неверно, – отрезал Лиир. – Ты умеешь фехтовать. У гладиаторов один принцип: убей, или убьют тебя. Причем убить надо так, чтобы это было красиво.
Меня передернуло. Дожил – иду рядом с человеком, который рассуждает о том, чтобы я научился убивать красиво. За что мне все это?
– Ты правша или левша? – тем временем продолжал расспросы Лиир.
– Левша. – Я не понимал, куда заходит разговор.
Мужчина походил вокруг меня, заставил сделать несколько приседаний, похмыкал и направился к тренажерам, позвав меня с собой.
– Пойми, парень, – втолковывал он мне на ходу. – Быть гладиатором – значит быть убийцей. Ты должен убить своего врага первым, чтобы он не убил или не покалечил тебя. Покалеченный раб – мертвый раб, запомни это. – Я запомню. – Шпаги и ножи – это, конечно, хорошо, но для арены не годится, – не обращая особого внимания на мои реплики, продолжал свои рассуждения мастер. – Нужно что-то длинное, но не слишком тяжелое, так что двуручник не подойдет.
– А что тогда? Копье? – ужаснулся я. Копья я терпеть не мог, в клубе всегда обходил их десятой дорогой. Сколько тренер ни старался всучить мне очередной деревянный дрын с железкой на конце, я никогда не брал их в руки.
– Нет, – хитро улыбнулся Лиир. – Копья – это для всадников. У меня есть кое-что гораздо интереснее…
Когда мы подошли вплотную к орудиям пытки, по недоразумению называемым тренажерами, я увидел, что за ними находится небольшая стойка, накрытая плотной тканью. Лиир подошел поближе и стянул накидку со стойки. А на ней… Я задохнулся от восхищения.
Прямой металлический шест длиной метра полтора был весь украшен гравировкой и посередине был снабжен резной деревянной рукояткой для удобства. Сантиметров по тридцать с каждой стороны было сплющено, словно по концам шеста проехал асфальтоукладочный каток. Плоским участкам придали листовидную форму и, судя по всему, очень остро наточили. Все оружие было отполировано до блеска и сверкало так, что было больно глазам.
– Ух ты! – Я был в восхищении. – Какая красота!
– А то, – хмыкнул мастер, аккуратно беря в руки оружие. – Моя гордость. Ее делали по моему заказу еще в то время, когда я был немногим старше тебя. Больше такой ни у кого нет.
– Тяжелая, наверное, – в сомнении протянул я. Вместо ответа мастер бросил оружие мне. Еле успев его перехватить, я изумленно вскинул брови: вес этого произведения искусства (ну не поворачивается у меня язык назвать это сокровище простым оружием) не превышал трех – пяти килограммов. О-о-о…