Мертвецам не дожить до рассвета. Герметичный детектив - стр. 13
Все с любопытством глядели на женщину, подходя за горячим чаем.
– Недурно было бы ещё каких харчей, помимо чая, – нагло заметил Тихон и улыбнулся, пытаясь придать своему уродскому, изъеденному оспой лицу приятный вид.
– Мясо уже варится, – сказала женщина, взглянув на своего мужа; тот одобрительно кивнул ей в ответ.
– Мясо – это хорошо, – заметил Нелюбин.
Женщина удалилась, а Нелюбин продолжил, обращаясь уже к смотрителю:
– А вот скажите, откуда у вас на станции оранжерея, первый раз такое вижу.
– А это причуды нашего барина Дмитрия Олеговича. Ведь это он построил станцию ещё в 1907 году. Через два года к станции пристроили оранжерею, где в лучшие годы круглый год росли цветы. Очень уж она ему нравилась. Порой придёт и полдня в ней провозится. Очень он цветы любил; всё нас на европейский манер хотел переделать. Там, говорил, круглый год женщинам цветы дарят и каждую неделю новые букеты на стол ставят. Жаловался, что только станция от его имения далеко. В лютый мороз, поди-ка, цветы довези. Пока пару часиков проедешь, так любые уже повянут. Но оранжерею специально у нас построил, говорит, заведу на европейский манер обычай, чтобы приезжих цветами встречали. Вот такой был человек. Всё что-нибудь переиначить хотел. И красота, и доход. Иной раз ведь мы с цветов неплохо выручали, но то ведь всё равно редкость была. Что тут у нас? Глушь, да и только. Одни мужики, кто тут больно цветы покупать будет. Но Дмитрий Олегович зато свою душу тешил, да и у нас с женой цветы на столе стояли.
– Интересно, – заключил Нелюбин, – современный человек был ваш барин. Он, говоришь, из Дмитрово?
– Да, да из Дмитрово, – продолжал энергично болтать станционный смотритель, от прежней его флегматичной сдержанности, казалось, не осталось и следа. – Всё к нам переехать порывался. Говорит, отстрою рядом с вами дом и буду жить подле своей станции. Ведь всё это было его детище. Это он у железной дороги выбил разрешение на постройку станции и на свои деньги возвёл строение. Иной на всё скупится, а он щедрый человек, но опять ведь и с умом… С этой станции в довоенные времена пшеницу, лес, продукты всяческие везли. Тонны уходили. Вот как всё на поток поставил, и дела у него, соответственно, в гору шли, то ли дело в давние времена за пятьдесят вёрст пшеницу возили. Где это видано? А тут рядом, под боком. Вот и говорил: «Я со временем к вам всё Дмитрово перевезу». Всё поближе к цивилизации хотел жить, да никто вместе с ним из своих обжитых домов сюда ехать не решался. Он хотел было один сюда переехать, дом выстроить, вон на том пригорке, – станционный смотритель показал в сторону окна, – да всё никак не мог собраться, а потом война, то да сё, сами понимаете.
О своём барине Степан Тимофеевич рассказывал с неподдельной увлечённостью. Живость рассказа станционного смотрителя сама за себя говорила, что его сильно трогали воспоминания о былых днях, и тема эта была для него поважнее всего прочего.
– Интересно рассказываете, – подметил отец Михаил. Всё это время он сидел, подперев щёку кулаком.
– А покажите нам оранжерею, – попросил Нелюбин.
– Да она уже замёрзла, – махнул рукой Степан Тимофеевич, – там не на что смотреть.
– Покажите, мне интересно, как она устроена.
– Хорошо, – как будто переступая через себя, согласился станционный смотритель и вышел за ключом. Он опять стал немногословен.