Мертвая земля - стр. 7

В пути мы почти не разговаривали; ненастная погода не способствовала оживленной беседе. Николас ехал рядом со мной, склонив тощее длинное тело на шею лошади. С другой стороны от меня трусил Фоуберри, сзади – трое его людей. Одинокие всадники и повозки, груженные различными припасами, встречавшиеся нам на дороге, двигались в противоположном направлении, в сторону Лондона. Лишь однажды нас обогнал гонец в яркой ливрее королевских цветов, сопровождаемый двумя вооруженными слугами, которые, оглушительно трубя в рожки, сделали нам знак уступить дорогу. Обрызгав нас грязью из-под лошадиных копыт, они быстро скрылись вдали. Николас вопросительно взглянул на меня; пряди рыжих волос, падавшие ему на лоб, так промокли, что напоминали крысиные хвосты, а капавшая с них дождевая вода заставляла юношу поминутно моргать.

– Любопытно, что он везет, – заметил Овертон. – Очередное воззвание лорда-протектора Сомерсета?

– Скорее всего. Хотел бы я знать, чему оно посвящено на этот раз.

– Возможно, протектор провозглашает, что отныне слепые должны прозреть, а рыбы – летать по воздуху.

Я рассмеялся, однако Фоуберри, ехавший рядом со мной, бросил на Николаса неодобрительный взгляд.

Близился вечер, серое небо потемнело.

– Я полагаю, вскоре мы должны прибыть на постоялый двор, – сказал я, повернувшись к Фоуберри.

– Да, сэр, думаю, до постоялого двора уже недалеко, – ответил он своим низким, глубоким голосом.

Подобно Пэрри и многим другим служащим при дворе леди Елизаветы, он был валлийцем. В седле наш сопровождающий держался прямо, не обращая внимания на ненастье; выправка выдавала в нем бывалого солдата. Возможно, как и большинство его земляков, он был участником войн с Францией.

Я растянул губы в улыбке и заметил:

– Очень удачно, что по распоряжению мастера Пэрри мы должны провести эту ночь в трактире. Иначе мне пришлось бы предстать перед леди Елизаветой мокрым и грязным, как крыса, выскочившая из сточной канавы.

– Да, сэр, показываться перед нею в таком виде негоже, – с непроницаемым лицом кивнул мой спутник.

Я понял, что все попытки вытянуть из него хоть что-нибудь о причинах столь внезапного вызова обречены на поражение; даже если этому человеку что-то известно, он будет хранить молчание.

Николас, придержав лошадь, указал хлыстом направо. В отдалении, за ячменным полем, светился огонек.

– Посмотрите-ка туда, мастер Фоуберри! – воскликнул Овертон. – Может, это и есть постоялый двор?

Фоуберри придержал лошадь и сделал своим людям знак последовать его примеру. Смахнув с глаз дождевые капли, он вперил взгляд в сгущавшийся сумрак. И наконец изрек:

– Нет, это не постоялый двор. Нам нужно проехать еще около мили. – Посмотрев вдаль еще несколько мгновений, он добавил: – Это не свет из окна, а огонь. Скорее всего, кто-то развел костер в роще за полем.

– Может, там лагерь крестьянских мятежников? – предположил один из его людей, коснувшись рукояти меча.

– Я слыхал, в Хэмпшире и в Сассексе вновь начались волнения, – негромко ответил ему командир.

– Это лишь один-единственный костер, – покачал я головой. – Скорее всего, его развели какие-нибудь путники вроде нас.

– Очень может быть, что эти путники поджидают одиноких всадников, дабы их ограбить. – Фоуберри сплюнул на землю. – Согласно новому закону, принятому парламентом, подобных шельмецов следует клеймить и строго наказывать. Мы должны предупредить хозяина постоялого двора, что видели костер, – продолжил он. – Пусть трактирщик сообщит об этом констеблю, а тот пошлет туда городскую стражу. – Он повернулся ко мне. – Вы согласны, мастер Шардлейк?