Мёртвая вода - стр. 27

Брагин немедленно достал пачку «Беломора». До сегодняшнего дня Озирский эту дрянь не признавал.

– Ждите меня, помогайте тем, кто попросит. Но головами особенно не рискуйте – чай, не капуста.

– Есть! – вразнобой отозвались ребята. – Возвращайся целым, командир. Ром, береги его.

– Сберегу! – твёрдо пообещал Брагин.

Он всегда ходил за Озирским след в след. Так Роман пошёл и сейчас – готовый в любую минуту, особенно при проходе мимо разбитых окон, повалить Андрея на пол, прикрыть собой от снайперских и пулемётных «гостинцев». Кое-кто ещё пытался орать в мегафоны о миролюбии и Конституции. Отвечали им, чаще всего, выстрелами. Среди стекол, извести и пластиковых мятых бутылок валялись окровавленные бинты, одноразовые шприцы и тампоны.

– Андрей, Роман! Господи, да где же вы?!

Рыжая пышноволосая девчонка с модельной фигурой вылетела из-за угла и вцепилась холодными жёсткими пальцами им в рукава. На девчонке даже «камуфляжка» выглядела, как купальник из змеиной кожи.

– Говорят, войска и омонцы уже через несколько подъездов прорвались. И там, в холле, бой идёт! Как клево, что я вас встретила. Мне маму найти надо. Она в «стакане», в столовой…

– Ксюха, мы вас и ищем! – Брагин встряхнул девчонку за плечи. Сейчас он был больше всего похож на ресторанного «гоблина», успокаивающего пьяную красотку. И без того мощная челюсть булыжником торчала вперёд. Озирскому даже стало не по себе.

– Не ори – некогда. Быстро идём, ищем Октябрину Михайловну, а потом решаем, что делать…

Роман с Андреем договорились – Оксане об отступлении ничего не говорить, иначе выцарапает глаза. Лучше воздействовать на неё через мать – единственного человека, которого Оксана Бабенко безропотно слушалась. С Октябриной будет проще – ей не до высоких материй. В квартире на Звенигородском шоссе мать и старшую сестру ждали ещё трое ребят. И сердце Октябрины, естественно, рвалось к своим кровинкам через все кордоны. Если она захочет уйти отсюда, уведёт и дочку.

– Откуда про прорыв знаешь? – словно между прочим, спросил Озирский.

– Мы с мамой в Палате национальностей сидели, а потом нас попросили помочь. Ребята какие-то, в форме, незнакомые…

Оксана так и не выпускала их рукавов. Болотные, влажные, манящие глаза её вдруг начали дёргаться, выпячиваться, закатываться под лоб.

– Ой, что я видела! Честное слово, не вру…

– Что ты видела?

Озирский инстинктивно пригибался при каждом разрыве, сотрясающем стены Дома. Оксану била дрожь. Она пыталась вытереть свои пальцы когда-то влажной, а теперь просто грязной салфеткой.

– В мужском туалете трупы лежат. Там крови – по щиколотку! Все цивильные, в гражданском. Вроде, говорили, что там были раненые. Наверное, всех взяли и добили уже. Им пленные не нужны – сами говорили…

– А как ты в мужской туалет попала? – усмехнулся Андрей, чтобы снять напряжение. – Ай, нехорошо!

– Меня позвали помочь, я и пошла. Там валятюся руки и ноги за перегородками. Говорят, взрывами оторвало… – Оксана заплакала, прижимаясь к Озирскому. – Их класть уже некуда. А машины не выпускают, обстреливают. На первом этаже большой медпункт был. Я там сестричкам помогала капельницы ставить. И на третьем этаже – тоже…

– Все, все спускайтесь в подвал! – закричал в мегафон удалой казачок, одним своим видом вызывающий приступ истерического хохота.