Мертвая вода - стр. 14

Высаживая Алика из машины возле школы, Полина каждое утро наблюдала, как он идет через школьный двор один, без компании. К Соне, например, тут же подбегали другие девочки, или же она сама догоняла кого-то.

– Пока все по-прежнему, – каждый раз отвечала Дарина Дмитриевна. – Он держится особняком, сидит один. На переменах ни с кем не играет – читает книги. Но мне кажется, вам не стоит волноваться. У вас необычный мальчик, ему пришлось нелегко, но он выстоял. – Подробностей биографии Алика они в школе не рассказывали, учителя знали лишь то, что мальчик рано осиротел и у него нет родственников. – Просто дайте ему время – и все наладится.

Полина и сама это сознавала. Невозможно ждать от ребенка, на чью долю выпало столько страданий, чтобы он легко забыл прошлое, стал всем доверять, моментально обзавелся кучей друзей. Но успокоиться не могла. Ей казалось, Алик несчастлив, хотя он и не говорил об этом. Возможно, мальчик, слишком уязвимый и чувствительный, переживает и мучается, не желая никому говорить о своих переживаниях.

– Давайте подождем немного. Он освоится, ребята примут его, – успокаивала Полину молодая учительница.

Впрочем, раз от разу голос ее становился все более напряженным. И выглядела она усталой и издерганной. Дело было не в Алике, он как раз стал отрадой всех учителей. Но остальные дети, по ее словам, как с цепи сорвались.

– Не понимаю, что с ними такое! Совершенно неуправляемые, конфликтные, – жаловалась она.

– Может, после лета никак не соберутся? – предположила Полина. Она по опыту знала, как сложно усадить детей за парты после каникулярной вольницы.

– Наверное, – без особой уверенности ответила Дарина Дмитриевна. – Но все говорят, что раньше такого не было.

Неприятности сыпались одна за другой. Двое мальчишек подрались так, что дело дошло до полиции. Учительницу истории довели до нервного срыва. Одна девочка ткнула другой указкой в ухо – чуть инвалидом подружку не сделала, а ведь дружили с детского садика.

Однажды Алик оставил в машине форму для физкультуры (неслыханное дело – он никогда ничего не забывал). Охранник, который прекрасно знал Полину, разрешил ей подняться наверх и передать мальчику пакет с костюмом и кроссовками.

По расписанию у пятого «Б» была география. До начала урока оставалось еще несколько минут, и Полина, заглянув в класс, некоторое время смотрела, как дети с шумом носятся по кабинету.

Гвалт стоял неописуемый, но учительница, которая вешала карту у доски, не обращала на это внимание. Привыкла, наверное. Две девочки громко выясняли отношения: лица у обеих были злые и красные. Один мальчик толкнул другого, тот не удержался и полетел на пол, попутно опрокинув лежащие на углу одной из парт учебники, а заодно и стул.

Учительница наконец обернулась на грохот.

– А ну прекратите! – закричала она, перекрывая детские вопли. – Хасанов, Токарев, выйдите вон из класса! В коридоре будете на головах ходить. Не хватало еще тут все переломать!

Все бегали как наскипидаренные, и только ее приемный сын, Алик Суворов, сидел на своем обычном месте, за третьей партой, возле окна. Один, как и всегда: рядом стоял пустой стул. Опустив голову, мальчик читал какую-то книгу.

Передав ему форму, Полина поспешно вышла на улицу.

«Какое счастье, что я больше не работаю в школе!» – такова была первая мысль.