Мёртвая и Живой - стр. 30

– Они хотели убить меня, потому что знали – я знамение. А вы? Почему вы меня спасли?

– Тебя спасла Эрешкигаль, ответив на молитвы матери.

– Но и вы тоже, – опустил он взгляд на старую рану, проткнутой насквозь руки, когда жрицы успели обрушить кинжал над сердцем Рамана. – И что теперь делать? – вернулся Раман к главному.

– Искать книгу Ночных Лилий и беречь Эблу от появления за ее вратами кроваво-алого пера.

Раман уселся на пол. Он то накидывал, то сбрасывал капюшон пока смотрел в лицо Ияри сквозь брыкающееся пламя фитиля круглой лампы, наполненной оливковым маслом.

– Иногда я думаю, – отодвинул лампу Ияри, – что все мы в Эбле прокляты богами. И цари, и служки.

– Что мы сделали не так?

– Не умеем ценить простоту и радость жизни. За то, что хотим всегда еще больше, сколько нам не дай. За то, что верим в предзнаменования, но не верим собственному сердцу.

– Сердцу?

– Верить сердцу важнее любого знания, мой мальчик. Но этому мне не научить тебя.

– Всему можно научить, – не соглашался Раман. – Для этого есть клинопись и зиккураты!

– Клинопись записана по сухой глине, а зиккураты выстроены из песчаника. И то и другое – тленно. И то и другое исчезнет в дюнах, став песком.

– Как исчезнут и тела людей…

– Но не их души.

– Сыновья Афтана дразнили меня сыном демона. Выходит, они правы.

– Ты сам решаешь, кто ты. Человечный демон или демонический человек. Выбирай свой путь. Ты дышишь, как дышит каждый эблаит, как Лилис с Лилус. Такой же, как они, Раман.

– Какой?

– Живой. Пока живой. И чтобы задержаться на земле подольше, на рассвете вы с матерью отплываете по реке Нил в низовья Египта.