Меня зовут Ворн - стр. 66
– Что, неудобно, да? – усмехнулся Карман, с довольной ухмылкой наблюдая сверху за мучениями мальчишки. – Вот и зверю неудобно. Если скатился в русло или, не дай бог, увязался следом, то у нас есть шанс на спасение, а вот у зверя он гораздо меньше. Попав в западню, они обычно бродят тут, пока не сдохнут с голода или сами не станут пищей, ну или пока всё же не умудрятся выбраться. Хоть и редко, но бывает и такое.
Калин наконец одолел спуск, и растирая ладони, осматривался по сторонам, в душе очень надеясь не увидеть никаких голодных несчастных монстров, попавших в эту западню.
– Карман, у вашей реки что, ни конца, ни края нету? Дойти до более пологого места и всё, ты на свободе.
Хуманы переглянулись и заулыбались.
– Ну, сходи, – Джогу спрыгнул с последних ступеней, – а я песчанику приятного аппетита пожелаю.
– Очередная тварь?
– Песчаник не тварь. Это змей. Сюда они редко заползают, но вот по обоим концам русла облюбовали себе жилища и поселились там. Питаются вот такими умными, как ты. И поверь, с голоду не пухнут.
– Так их ещё и несколько?
– Двое. Видать пара, потому как при встречах особо не конфликтуют.
– Сильно большие?
– Нормальные, – кивнул Джогу, тоже следя за пространством.
– А грохнуть их?
Последним спустился Карман.
– Всё бы тебе грохнуть, – положил он свою ладонь на плечо Калина, и, увлекая за собой, пошёл вперёд. – Пользы от них больше, чем вреда. Нас не беспокоят, если сами к ним не сунемся, а русло от зверья, попавшего в ловушку, чистят. И им пропитание, и нам хорошо.
– Ну, ладно, со змеями я понял, а ступеньки, долго рубили?
– Ну, – Карман задумался– долго, а что?
– А лесенку верёвочную смастерить не, не догадались? Или дорогу канатную перекинуть? Так и вниз спускаться не надо, и риск нарваться на изголодавшего животного сводится к нулю, ну, и змеи ваши тоже не достанут.
– Пустынник-то, – усмехнулся Карман, – этот как раз и достанет, ему высота до самого моста – ничто. Подозреваю даже, что не сам он обрушился. Вот от зверя – да, убережёт. Но знаешь, Калин, такие тропы, как эта, давно мастерят и, видимо, неспроста. Мостов на реке было раньше шесть, этот последний оставался, а вот ступеньки давно уже выбиты, задолго до обрушения.
– Зачем, – удивился мальчик, – если мост был цел?
– Затем, что не всегда есть возможность дойти до него, а перебраться на тот берег надо. Вот сколько ты этих дорог канатных навяжешь? А ступеньки, они и тут, и там. Много мест есть, где перейти можно. Возьми ту же верёвку, если оборвалась на колышке, то у каждого нормального путника всегда имеется моток с собой. Накинул новую и иди. А если эта твоя воздушка рухнет, то что делать тогда? До другой идти? И сколько верёвки наплести надо, чтобы сделать её. И ещё, – поднял он палец вверх, показывая в небо, – упал оттуда – смерть. А скатился с берега, почти всегда жив. Ноги, конечно, можно переломать и шею тоже, почему бы и нет, особенно при дурной голове, а так обычно без серьёзных травм обходятся.
– Ну, а если колья металлические просто вбить и по ним спускаться? Тогда и верёвка не нужна.
– Есть зерно в твоих словах, согласен. Но нам и так удобно, а кому не удобно, тот пусть и озаботится о своём комфорте сам, – дед хитро улыбнулся, и подмигнул Гобле, который внимательно слушал всю беседу.