Меня проиграли миллиардеру - стр. 40
На мгновение повисает пауза, а взгляд Ромы меняется, пока он изучает меня с новым интересом, но я не могу понять, с каким именно. Ему понравился мой ответ? В этом все дело?
— Если ты не перестанешь так на меня смотреть, я не смогу попробовать твой кулинарный шедевр, — как-то робко отшучиваюсь я, боясь улыбнуться ему, но все же делаю это. Так же как и смотрю в пронзающие меня насквозь голубые глаза, ища в них подвох, зло или грозящую мне опасность, но ничего подобного нет. Есть только тепло и забота. — Что?
Рома тяжело сглатывает, будто я застала его врасплох, а потом кладет приборы на стол и откидывается на спинку стула.
— Твоя улыбка… она… — жестикулирует рукой, но потом сжимает пальцы в кулак, все еще царапая меня взглядом горячего льда. — Твоя улыбка прекрасна, Тамилана. Больше никогда не прячь ее от меня.
Ну вот как он это делает? Как заставляет сердце болезненно ухать и мгновенно взлетать на пьедестал, которого у меня раньше никогда не было.
— Спасибо, — отвечаю я слабым голосом и прячу глаза, уткнувшись в свою тарелку. Гаспаров чересчур прямолинеен и сводит меня с ума подобными разговорами. — И за завтрак, — поднимаю взгляд и сталкиваюсь с его красивой ухмылкой, от которой в животе взлетает рой искрящих теплом бабочек. Они порхают и порхают, посылая волны чего-то приятного в каждый уголок моего тела.
Боже мой, как мне забрать власть над собой из рук этого мужчины. Если все продолжит развиваться в том же духе, боюсь, я не смогу слишком долго искать в нем недостатки. Мне кажется, даже сейчас уже кое-что изменилось, но по какой-то причине я не признаюсь в этом самой себе.
— Если тебя что-то интересует или тревожит, ты можешь сказать мне об этом.
Проклятье, почему Гаспаров так мил со мной? Он не дает мне ни единого повода для ненависти. Кроме того, что выиграл меня в карты. Воспоминания о вчерашнем дне приносят мне дискомфорт, поэтому я выбираюсь из ненужных мыслей вместе с собственным голосом.
— Чем ты занимаешься?
— Ну, если в двух словах, то я основатель и генеральный директор многонациональной компьютерной корпорации.
— Ого… извини, конечно, за вопрос, но просто у меня не совсем укладывается в голове… — прищуриваюсь. — Сколько тебе лет?
— Двадцать восемь. — Кивает он.
— В двадцать восемь лет ты являешься основателем целой корпорации… — немного бестактно вылетает из моего рта, и я замолкаю, замечая, как удивленно он выгибает бровь, в то время как у меня появляется к нему все больше и больше вопросов. — Черт, прости… Я не это хотела сказать… То есть… — винтики в моей голове начинают работать в режиме заведенного моторчика. — А как же нефтяной бизнес?
— Меня мало интересует наследство дяди. Подобный бизнес для меня скучен.
Ничего не понимаю.
— Зачем же… — облизываю пересохшие губы, окончательно теряя интерес к еде. — Почему ты тогда сразу не продал акции Князеву?
— Ну, скажем так, у меня были на них свои планы.
Мое дыхание учащается в такт нарастающему сердцебиению. Не хочу своими вопросами портить это утро, но и промолчать я тоже не могу.
— Ты ведь не хочешь мне сказать, что все эт… — сглатываю, отрицательно качая головой. — Тебя не интересует бизнес моего мужа. Но тем не менее ты принимаешь наследство и, более того, начинаешь управлять империей, доставшейся тебе от дяди? — я говорю это для себя, только вот смотрю на Романа, раздражаясь от того, что он считает это стечение обстоятельство забавным. — Зачем? Ты хоть понимаешь, куда ввязываешься? Знаешь Князева? Представляешь, насколько он опасен?