Меня ему завещали - стр. 6
Что ж, Ростов это заслужил за долгие годы грехопадений.
- Ты должен о ней позаботиться. Кость. Она... - Лера снова остановилась. - Можно я уже перейду к той части, где моя Братишка пишет тебе стихи, а?
- Она бы никогда не написала мне стихов! - фыркнул Ростов, не вдаваясь в подробности, кто такая "её Братишка".
- О, действительно? - Лера резко, сминая бумагу, развернула письмо и набрала в грудь побольше воздуха. - С днём рождения, мать твою! Двадцать семь, как там в старости? Хотя ладно...
- Стой! - он сделал один шаг от окна и два к Лере.
- Нет же! Ты же её, кажется, лучше меня знаешь? - уже хрипло воскликнула она.
- Стой, стой! - не мог он слушать это, никак не мог. - Читай... не читай, я сам!
Она остановилась, слушая его голос, кивнула. Ему же, наверное, тоже больно.
- Тебе же, наверное, тоже больно?.. - всхлипнула она. Не слезами, дыханием.
Ростов вытащил из её пальцев окурок и швырнул в окно.
- Хрена с два, - ответил Ростов и вырвал из её руки письмо.
Лера наблюдала за тем, как кивая строчкам мужчина читает то, что своей слабой уже рукой, писала её Братишка, её Агния Викторовна, её Мама. Её лучший друг.
***
Кость. Она совсем потерянная. Повзрослела в 14. Вредные привычки, депрессия. Она до крови расчёсывает себе руки, не спит по ночам, сутками, видит кошмары. У неё микропсия, и она никому об этом не говорит (погугли, тупица!). Она не справится без меня. Она даже не плачет.
Помнишь мою бабушку? Тоже никогда не плакала. Эта такая же, зараза. Как жаль, что меня с ней больше нет.
Она лучше меня, Матерь Божья, да она лучшая. Милый, Костя, позаботься, прошу тебя. Всё оставила тебе - это для неё, ты знаешь, что делать. Пусть учится, развлекается, прокрастинирует, смотрит сериалы. Мне похрену что, только не умирает там. И не отпускай её, как когда-то меня, ладно? Даже когда она попросит. Пообещай!
Ни на шаг от неё! Ты ей нужен.
А она нужна тебе.
Теперь она твоя головная боль, я умыла руки. Не ожидал такого, дурачок? Думал всё, отмучился?
Ха-ха... представляю, как ты сейчас смеёшься... (нет). Ладно.
Шутки-шутками, а пижамка с мишутками.
Кость. Если ты ещё не знаешь, сегодня ты позвонишь мне в 20.00, я не возьму трубку. А в 08.00 я уже не перезвоню. И завтра тоже, и послезавтра. Кость, ты теперь один.
Пожалуйста, не звони больше, ладно?
Бляха, знаешь, как больно?
Я хочу. Вечером. Услышать твой звонок и впервые за почти два десятка лет взять трубку. И сказать привет. И я разрыдаюсь, когда услышу твой голос. Котик, милый, мне так жаль, что я не услышу тебя...
Но не отпускай её. Пожалуйста. Твоей стае нужен ещё один волк.
Люблю бесконечно! Ни одна тёлка тебя не любила, как я люблю!
Твоя мёртвая Ася
P.S. На обратной стороне тот стих. Помнишь, я тебя не поздравила и сказала, что стих написала, а ты не поверил. Он был. Только я чутка переделала.
P.P.S. Если я всё-таки смогла умереть в день рождения, ты же помнишь, что проспорил?
Он закончил читать. И его руки повисли безвольно. Кивнул, будто Ася стояла рядом, посмотрел через тёмное стекло на отражение Леры и улыбнулся. Криво, лукаво, по-мальчишески. Он говорил только что с ней, со своей Асей, Агнией Викторовной, заразой, занозой, лучшей подругой и напарницей. И даже слышал ее голос. Звонкий и живой.
- Она сказала... ну написала... Короче, суть такая, что если она умерла в день рождения, то я проиграл, - он засмеялся и вытел слезу, которая стремительно сбегала по щеке. - Сук... Нахера ты пришла? - на Леру смотрел покрасневшими, безумными глазами. Хрипло закашлялся.