Ментакль - стр. 34

– В тренировочный? – коротко и непонятно осведомился Боярский.

– Давай к третьему терминалу. Там удобнее.

Что удобнее? Кому? Я и так ничего не понимал, а теперь это ощущение ушло куда-то в минус. Ну, к терминалу так к терминалу, надеюсь, хотя бы не в космонавты меня готовят.

Коридор я толком не рассмотрел. Стены и стены. Лампы пунктиром над головой. Потом с шумом открыли ещё двери, закатили меня в непонятное помещение. Насколько я мог рассмотреть в полусне, лежа лицом вверх, какая-то лаборатория, но уже не медицинского, а сугубо технического свойства. Здесь и пахло уже не больницей, а нагретой изоляцией, пластиком и резиной. И ещё – почему-то – невнятно-цветочным ароматом, словно распылили дешёвый освежитель для туалетов.

– Давай его туда, – буркнул Горбунов. – А я за пульт.

Каталку развернуло в лихом полицейском развороте, меня слегка тряхнуло – похоже, койку упёрли в стену рядом с массивной стойкой сложной компьютерной системы, с кучей проводов, мигающих индикаторов и кнопок. Изнутри стойки довольно громко гудели вентиляторы охлаждения.

– Монитор? – осведомился подполковник.

– В пределах нормы.

– Давай датчики.

Боярский, отпустив поручень каталки, нагнулся и достал откуда-то из низа стойки толстый пучок проводов, перехваченный по всей длине пластиковыми креплениями. На конце этого удава провода расходились в стороны, заканчиваясь резиновыми пятачками присосок. Цвета резинок были разными – несколько красных, два чёрных, остальные зелёные. Весь этот набор неживых щупалец обвис у него в руке, но ненадолго. Майор поднёс связку к моей голове и начал деловито цеплять присоски на лоб, виски, шею, за ушами. Две чёрных, насколько я видел, примостились на груди, чуть выше сосков.

Во всем этом была какая-то система, но понять её мне не удалось.

– Готово.

– Следи за монитором, – откликнулся Горбунов. – Парнишка любопытный для наших целей, хоть и сволочь. Подонок, как раньше говорили.

Я открыл рот, чтобы возразить, но уже не смог. Всё пропало: лаборатория, мешающие смотреть провода на лице, задумчивый Боярский, глядящий надо мной на монитор.

Серый туман, плотный, непрозрачный – даже в шаге не увидеть ничего. И я шёл сквозь него, медленно, но не останавливаясь ни на секунду. Поднять ногу над твёрдым, но невидимым чем-то, опустить, поднять вторую, опустить. Шаг за шагом, вперёд и только вперёд.

Поверхность под ногами казалась неровной, как будто я шагаю по уложенной великанскими камнями брусчатке. Или по арбузам-рекордсменам. Или… по чьим-то головам.

От последней мысли, вялой и снулой как дохлая рыба, мне стало на мгновение неуютно, но это быстро прошло.

– Дерьмовый ты человечишко, – прозвучало где-то в глубине тумана. – Сволочь. Правы эти уроды из Агентства. Мне их любить причин нет, но и ты дрянь какая-то. Друга слил, отчима напугал до усрачки, мать вон до жёлтого дома довёл. И это я ещё молчу, что с чужой женой ради бабла живёшь.

Здрасте, приехали!

Я попытался разозлиться, но внутри меня клубилась такая же неопределённая пустота, как и вокруг. Неведомое серое нечто. Никаких эмоций, ноль чувств, сплошное серое зеро.

– А ты кто есть-то? – наконец осведомился я. Собственный голос звучал устало, блёкло, будто меня обернули в плотный слой ваты да так и забыли на пару веков.

– Я связь миров, повсюду сущих, я крайня степень вещества; я средоточие живущих, черта начальна божества…