Мемуары ведьмы 4 - стр. 7
Я заслушалась. Всё, что она произнесла, казалось мне красивым и сложным узором. Таким, который я могла наблюдать, изучать, запоминать, но никогда не смогла бы за ней повторить…
– Если обретёшь бесстрашие в сердце, станешь поистине неуязвима, – продолжала она.
– Но, бабушка, на свете ведь столько всего! Как же возможно совсем ничего не бояться?
– Есть один простой способ, – внезапно заявила ведунья.
– Какой?
– Принять вероятность любого исхода в грядущей череде событий…
– Что? – нахмурилась я.
– Прими смиренно любой из возможных исходов, и больше не останется ничего такого, чего бы стоило бояться. Если внутренне ты принимаешь абсолютно всё, страх не находит отклика в душе и уходит.
– Получается, нужно принять даже возможную смерть? – не сразу, но всё же уточнила я, когда столь радикальные мысли улеглись.
– Не устами родной бабушки, но устами ведуньи я настоятельно рекомендую тебе сделать это в самую первую очередь…
Ещё пару месяцев назад эти слова показались бы мне воплощением жестокости. Они были лишены каких-либо чувств, словно вовсе не человек говорил их. Но теперь наставления бабушки звучали совсем по-другому.
– Что ж, – выдохнула я. – Что бы сегодня ни случилось, я должна быть внутренне готова ко всему!
Если придётся ужинать в компании трупа, главное – не выдать себя и чтобы ужин не попросился обратно.
Мне полегчало. Неприятный трепет пропал, и спустя некоторое время я даже снова взялась за работу.
Незаметно подкрался вечер. Застыв на мгновение перед каменным домом, что, кажется, впускал меня лишь из вежливости, я ступила на вымощенный двор. Его комнаты озарились искусственным светом, а наполовину раздвинутые шторы придали окнам хитрый прищур. Черепичная крыша давно потеряла любые из оттенков терракотового и плотно обросла пятнистым мхом. Каждую весну сюда приезжала служба по чистке крыш, но каждую осень мох нарастал в том же количестве. Стены из крупного булыжника покрылись узором из густого плюща. Дом жил. И чтобы узреть это, не надо быть ведьмой – достаточно было оставаться внимательным гостем.
Лера уверенным движением всадила в индейку кулинарный термометр и отправила в духовку. В коридоре хлопнула дверь, и вскоре на пороге кухни появился Максим. Он довольно улыбался, держа в руках удлинённую бутылку красного вина.
– Готовите? – Максим поставил вино на стол и украдкой поцеловал меня.
– Тебе не кажется это странным? – шепнула я.
– Что именно? – смутился он. – У отца всегда было много друзей.
– И подруг, – прошипела Лера, кинув на стол смятое полотенце.
– Вы что, думаете, они… – Макс махнул на дверь в гостиную.
Лера ничего не ответила. Она лишь глубоко вздохнула, достала с полок тарелки и наградила ими брата, как вдруг раздался звонок входной двери. Мне стало не по себе. Весь день я готовилась к этому моменту, собираясь с силами, когда в один миг от тонкой трели в животе расползся ненавистный страх.
– Сюзан, дорогая! – зазвучал довольный голос Валерия Степановича.
Нарезая овощи, я не спешила оборачиваться и уж тем более выходить к гостье.
– Ах, Валери! Вы здесь живёте? Мы ведь только утром виделись в лавке Катрин.
Последовала пауза. Мой нож завис над доской для резки, как вдруг Лера запела дифирамбы Сюзан – человеку, которого всерьёз планировала извести. Слова бабушки повисли ярмом на шее. Викканка искусно врала – врала врагам, друзьям и всем без исключения. Отчего же тогда ей быть честной со мной?