Мемуары - стр. 33
Одновременно с большой помпой готовится церемония явления Королевы народу, назначенная на следующее воскресенье; повсюду видны триумфальные арки, геральдические изображения, трофеи, подмостки, на которых будут даны представления. Повсюду – искусственные фонтаны, струи которых образуют фигуры граций; готовится множество торжественных речей, сердца желают поспорить в красноречии с языками; весь Париж украшен гербами; никто не скупится на расходы, чтобы достойно предстать перед великой принцессой – супругой почитаемого Короля, которого все боятся; она должна будет появиться на триумфальной колеснице.
Итак, приготовления идут полным ходом, но неожиданно прерываются: цареубийца лишает жизни великого Короля>56, под управлением которого вся Франция жила счастливо.
Поскольку покойный Король не предвидел близкой смерти, он не дал Королеве полных и исчерпывающих наставлений, как он непременно поступил бы, знай он о том, что случится.
Изложенное выше собрано воедино из его бесед с Королевой, принцами и сановниками королевства по разным поводам и на разные темы; поэтому читатель не удивится тому, что на эту важную тему еще немало можно добавить, но, как я и пообещал, я не стараюсь писать о том, что было бы возможно, но лишь правду о том, что было.
Монарх сражен накануне дня, обещавшего ему великие победы, сгорая от нетерпения стать во главе армии; так, одним ударом сорваны его замыслы и прервана его жизнь, и тотчас враги, заранее признавшие себя побежденными, буквально восстают из праха.
От этой печальной вести даже самых уверенных в себе людей охватила паника, весь Париж попрятался за наглухо закрытыми дверьми, ошеломление заставило людей впасть в немоту, и уж потом воздух огласился стенаниями, самые суровые – и те не смогли сдержать слез, впрочем, как ни описывай траур и боль, не получится передать внутреннего потрясения, охватившего весь народ.
Шум толпы и удрученные лица министров, явившихся в Лувр, донесли печальную новость до Королевы; гибель того, с кем она составляла одно целое, сразила ее, она разразилась рыданиями, в которых могла скорее задохнуться, чем утопить свою боль, настолько сильную, что ничто не могло ее утишить.
В этой крайне тяжелой ситуации министры объясняют ей, что, поскольку короли не умирают, ей пристало приглушить на время боль, дабы подумать о своем сыне – Короле, который не может обходиться без ее забот. И добавляют, что причитания не только бесполезны, но и вредны для страданий, нуждающихся в быстродействующих лекарствах.
Она уступает их увещеваниям и, хотя не в состоянии совладать с собой, собирается с силами, чтобы последовательно защищать интересы сына и повелеть разыскать авторов ужасного преступления.
В этих условиях каждый считает необходимым явиться в Лувр, дабы засвидетельствовать ей свою верность и готовность служить; однако среди них не видно герцога де Сюлли, который больше других обязан покойному Королю.
Его настолько напугало известие о смерти господина, что он заперся в Арсенале и довольствовался тем, что послал к Королеве жену, желая понять, какая встреча уготована ему самому, и умолять ее простить подданного, сраженного горестной вестью и почти лишившегося рассудка.
Герцог знал о том, что многие недовольны им, мало доверял министрам, которых покойный Король призывал на совещания с ним, открыто не доверял Кончини, имевшему слишком большое влияние на Королеву и от которого он натерпелся, когда тот находился в фаворе, – именно это и привело его к подобному промаху.