Мемуары - стр. 107

Но самое большое противоречие между палатой третьего сословия и двумя другими касалось одной статьи, которую третье сословие вставило в свой сборник наказов: оно настаивало на том, чтобы просить Его Величество установить на ассамблее Генеральных Штатов основной закон королевства, согласно которому на земле нет силы, как духовной, так и светской, которая могла бы посягать на его королевство и пытаться лишить священную особу прав либо освобождать подданных от подчинения ей, какими бы ни были предлог или причина; настоятели приходов, богословы и проповедники обязаны учить послушанию, а противное мнение должно восприниматься как нечестивое, возмутительное и ложное, и ежели появится какая-нибудь книга либо речь, прямо или косвенно содержащая противоположное учение, духовенство обязано опровергнуть и оспорить его.

Духовенство обратилось в палату третьего сословия с просьбой сообщить им, что именно они представили Королю относительно веры, религии, иерархии и церковной дисциплины, в свою очередь, обязуясь изложить той все, что собирались представить Его Величеству относительно их собственного положения. Поскольку палата третьего сословия не согласилась на это, а духовенство сочло, что предложение третьего сословия имело целью спровоцировать некую раскольническую ересь, она послала в вышеуказанную палату епископа Монпелье с просьбой сообщить содержание вышеназванной статьи; та сделала это, но заявила, что не поменяет в ней ни слова.

Духовенство изучило статью и решило, что та не будет ни принята, ни внесена в наказы, то бишь отклонена. Дворянство с этим согласилось и выделило двенадцать дворян сопровождать кардинала дю Перрона, направленного от имени палаты духовенства в палату третьего сословия.

Кардинал первым делом поблагодарил их за рвение, с которым они заботились о безопасности и жизни наших королей, заверив их, что духовенство разделяет его.

Но он просил иметь в виду, что лишь законы Церкви способны пресечь вероломство чудовищ, которые осмеливаются совершать бесчеловечные покушения, как и то, что страх временных страданий – слишком слабое средство для борьбы с этим злом, проистекающим из ложных религиозных убеждений, тем более что эти несчастные страдают от мучений, мечтая о лаврах мучеников. Если их и сдерживает что-то, то лишь запреты Церкви, чьи строгость и суровость проявляются после смерти оных. Но для этого следует, чтобы эти законы и запреты исходили от твердой и непогрешимой церковной власти, то есть универсальной и не содержащей ничего, кроме того, с чем была бы согласна вся католическая Церковь; если же они проистекают от власти сомнительной и разделенной и содержат вещи, в отношении которых часть Церкви исповедует одно, а руководство и иные ее составляющие – другое, те, на кого она должна воздействовать, вместо испуга и страха перед законами и запретами станут насмехаться над ними и презирать их.

Затем кардинал сказал им, что в их статье, которой они дали имя основного закона, есть три положения.

Первое: нет причин, позволяющих убивать королей; с этим согласна вся Церковь, больше того, она предает анафеме тех, кто утверждает противное. Второе: наши короли наделены полной суверенностью; это второе положение считается верным и не подлежащим сомнению, хотя и не обладает той же убедительностью, что и первое, являющееся догматом веры. Третье: подданные ни в каком случае не могут быть освобождены от клятвы верности, которую принесли своему государю; это третье положение спорно и обсуждается внутри Церкви, так как все остальные части галликанской Церкви и даже все галликанское сообщество, с того момента, когда в нем были созданы школы теологии, и до появления Кальвина, полагают, что есть несколько случаев, при которых подданные могут быть освобождены от клятвы верности: а именно, когда некий государь нарушает клятву, данную Богу и своим подданным, прожить и умереть в католической вере, – например, становится еретиком или магометанином, но при этом не доходит до того, чтобы принудить своих подданных смириться с его ошибкой и неверностью, – в этом случае он может быть лишен своих прав, будучи виновен в вероломстве по отношению к тому, кому он принес клятву, то есть по отношению к Иисусу Христу, а его подданные могут быть освобождены церковным трибуналом от принесенной ему клятвы верности.