Мембраны - стр. 6
С годами ему все больше казалось – больные сами виноваты в своей участи. Хотя масштабный статистический анализ, конечно, провести невозможно. Но практический опыт приводил к неутешительным выводам. В основном обычные люди были инфантильны. Они не имели никакого плана на случай, если будут нуждаться в помощи. И не могли толком ответить на простой вопрос: кто станет им помогать во время лечения и реабилитации? На растерянных лицах наблюдалось одно и то же выражение – «Помощь? Мне? Вы шутите, доктор?»
Быть немощным не принято. И в большинстве своем люди готовы скорее умереть, чем стать лежачими. А отсюда и отсутствие желания тратить ресурсы на обеспечение себя в будущем каким-либо уходом. Хотят бесплатной помощи от доброго дяди, который почему-то обязан им эту самую помощь предоставить. И еще потом, не дай бог, что-то пойдет не так – дядя будет виновен и казнен. Сергей Сергеевич не мог понять – кто этот дядя? Государство? Министерство здравоохранения? Дежурный врач в больнице? Кто он? А особенно было не понятно Сергею Сергеевичу – почему никто не хочет считать себя обязанным помочь себе самому?
Ручкин вздохнул, вспомнив, что ему еще надо будет сбежать с конференции на часок-другой и купить жене сумочку (черт бы побрал все эти Гуччи). Сергей Сергеевич развалился на глубоком мягком диване, взлохматил свои прилизанные волосы, отложил телефон, снял тяжелые часы и кинул их на журнальный столик. Навалилась усталость. От перелета, от работы, от вечного недосыпа, и еще от нового имиджа, придуманного молодой женой Варей. «Все-таки уже не мальчик» – говорила она, укладывая ему прическу. – «В пятьдесят надо выглядеть прилично».
Точнее, в пятьдесят два. Ручкин, в отличие от многих своих коллег, пришел в профессию по призванию и династической принадлежности. Его дед и отец тоже были урологами. Ничего другого выбрать в жизни он просто по определению не мог. Первая книга, прочитанная самостоятельно, была учебником анатомии. Любимый предмет в школе – биология. Он легко, без репетиторов и прочих глупостей, поступил в медицинский университет. И тут же женился на однокурснице – милой веселой девчонке Маше Чижиковой, которая смотрела на него влюбленными глазами и бегала за ним, как подорванная. Юный Сережа Ручкин решил – проще сдаться, чем тратить силы на сопротивление.
Девочка Маша с большим рвением окружала любимого заботой, избавив его от мелкой бытовухи. Она быстро забеременела и ушла в вечный академический отпуск. Родился сын. Следом еще один. Но Ручкину было не до семьи. Он рвался в бой. Строил карьеру, писал диссертацию. Ему не приходило в голову, что Маша жертвовала для него чем-то важным. Он искренне «делал ее счастливой», вверяя заботливым рукам супруги все трудности семейного быта. Он доверил ей холить и лелеять мужа, чего же еще?
Сыновья постоянно плакали, кричали, много болели. Но это все проходило как-то мимо сознания Сергея Сергеевича. Он писал диссертацию, оперировал, исследовал, уставал. А дома становилось все шумнее, напряженнее, сложнее. Ради науки надо было обрести подходящую спокойную обстановку. В конце концов он ушел к молодой и амбициозной Варе, бросив Машу замученной семейным счастьем и опять беременной.
Варя быстро взяла Ручкина под контроль, и он стал нудным подкаблучником, испытывая комплекс неполноценности перед юной женой. А она принимала его самоуничижение, как должное. С определенной долей садизма. Варя следила за питанием, фигурой, цветом волос неумолимо стареющего гения. Он боялся жену и постоянно скрывал свою усталость, и от этого еще больше уставал. Он пытался казаться бодрым, активным, мощным, но терял силы и его организм все сильнее изнашивался.