Мелодия тумана - стр. 3
– Конечно, – Мэри подошла к двухметровому серванту, который находился в нескольких шагах от обеденного стола. На фоне массивной мебели экономка выглядела Дюймовочкой – она была такой же маленькой и хрупкой, как двадцать лет назад, когда только устроилась на работу рядовой прислугой к отцу Рональда Уильяму Феррарсу.
Открыв нижнюю дверцу серванта, Мэри вытащила красную аптечку и уже через минуту стояла рядом с Рональдом, протягивая ему стакан воды и таблетку. Когда мужчина выпил лекарство, Мэри также быстро убрала все на место и начала прибираться на столе.
– Думаю, перед отъездом Вам нужно прилечь, – предложила Мэри, когда все было убрано. В центре стола осталась только белая вазочка с полевыми цветами, которые Бернард – садовник замка Беркшир – приносил каждые два дня. На бледно-персиковой скатерти они сразу бросались в глаза.
– В доме всегда должны быть живые цветы, они напоминают о красоте и смысле нашего существования, – говорил Бернард, протягивая экономке ромашки, васильки или луговые гвоздики.
Рональд поднялся из-за стола и разгладил руками черный пиджак.
– Нет времени на отдых. Мне пора ехать.
– Ваш портфель у входа. Я собрала все необходимое.
– Спасибо, Мэри, – Рональд кротко улыбнулся и скрылся за дверью.
А в это время в комнате Эдварда появилась худощавая, белокурая девушка. Она грустно смотрела на плачущего мальчика, не зная, как его успокоить и – нужно ли вообще это делать.
Незнакомка была одета в кремовое платье, которое струилось вниз по узкой фижме. Легкую ткань наряда обрамляла ручная вышивка из коричневых нитей с позолоченными вставками.
Но не только наряд девушки казался странным. Стянутая корсетом грудная клетка не подымалась, а лицо прекрасной незнакомки казалось прозрачным. Только когда девушка отошла от естественного света в тень, ее кожа становилась почти такой же, как и у обычных людей. Единственное, в ней не было ни капли крови. Щеки отдавали смертельной белизной, губы напоминали две синеватые льдинки, но при этом ее голубые глаза и белокурые волосы притягивали словно магнит. Они пугали, но в это же время завораживали. Незнакомка казалась хрустальной куклой.
– Проваливай! – запустив пластмассовой лошадкой в девушку, Эдвард отвернулся к стенке и с силой сжал пуховую подушку. Его ладони вспотели, а спина покрылась стаей мурашек. Они напоминали муравьев, которые бегали от шеи до поясницы, желая выиграть мнимые гонки.
– Я сильный, я не буду плакать. Я просто уеду из этого замка и все, – просипел юнец, закусив губу до крови. Мурашек становилось все больше. Но уже не от страха – комната начала покрываться инеем. Становилось холодно до костей.
– Когда же ты провалишь? – пропищал Эдвард, не смея повернуться к незнакомке лицом. Девушка стояла у окна, а прямо за ней на подоконнике лежала пластмассовая лошадка, которую недавно запустил мальчик.
Уже через секунду Эдвард остался в комнате один. Его незваная гостья растворилась, не оставляя после себя ни дымки, ни чего-либо еще. Она исчезла, словно ее и вовсе не было в комнате. Только лютый холод напоминал о ее недавнем присутствии.
В комнате стало теплее уже через несколько минут. Когда Эдвард почувствовал, что его больше не колотит от холода, он сел на кровати и стал смотреть, не моргая, в одну точку – на дверь, которая разделяла его и длинный коридор замка на втором этаже. Именно в тот момент мальчик поклялся, что уедет из отцовского имения навсегда. Он выйдет за пределы своей комнаты и уже больше никогда не переступит ее проклятого порога.