Мельница желаний - стр. 35
Вся жизнь чародея, начиная с рождения, была овеяна чудесами. Легенды гласили, что Вяйнемейнен родился чуть ли не прежде, чем из моря поднялась земля. Давным-давно, во Времена Сновидений, богиня Ильматар, тогда еще не Небесная Жена, а Дева Ветра, заскучала в одиночестве среди просторных воздушных дворов, среди непаханых небесных полей. Спустилась она вниз, на морской хребет, да и угодила в бурю, и от ветра и волн зачала сына. Через семьсот лет она снесла яйцо, из которого вылупился ребенок. Истинное его имя было скрыто – «Вяйнемейнен» означало попросту «вещий старец». Детство и юность он провел в море. Но однажды, увидев со дна смутный отблеск солнца, устремился вверх и потащил за собой землю. И как головастик со временем превращается в лягушку, так и Вяйнемейнен, выйдя на сушу, родился еще раз, по-настоящему, и вместе с ним появился человеческий род.
Что еще люди рассказывали про карьяльского колдуна? Как он засеял пустую землю деревьями, а потом, расчищая первое поле, вырубил их, оставив только одну березу, чтобы птицы могли вить там гнезда, и в благодарность за это орел принес ему и всем людям огонь Таара. Как сражался с древним великаном Випуненом, у которого вместо волос росли ели и сосны, и как великан проглотил его, а потом не знал, как избавить от воина свое прожорливое чрево. Как в молодости колдун сватался к Деве Похъёлы – чем закончилось сватовство, сказки умалчивали. Как вместе с бесстрашными райденами разорял границы Похъёлы и ходил на заколдованной лодке до самого края земли. Как рунным пением убивал ужасных северных чудовищ…
В деревне Калева тоже любили послушать эти сказки. Но в душе подозревали: великий чародей из легенд – какой-то совсем другой Вяйнемейнен. Ведь не тот же добродушный, хоть иной раз и колючий на язык старичок, сухонький и белобородый, в опрятной домотканой рубашке и потертой волчьей телогрейке, что каждое утро закидывает сети в озеро Кемми? Что с того, что даже самые древние старики не могли вспомнить деда Вяйно молодым?
Возле самой верхушки горы, на широкой поляне, огражденной со всех сторон бором, стояла усадьба колдуна. Просторная, сложенная в лапу изба из темно-золотистых сосновых бревен, украшенная резьбой, смотрела на юг, где в просвете между соснами синело озеро. Вниз, к озеру, вела в обход обрыва крутая тропинка; там у воды стоял сарай, где колдун хранил сети, и добрая лодка на катках – подношение от рыбаков рода Калева.
На широком крыльце сидели рядом Вяйнемейнен и Ильмо. Старик строгал сосновую плашку, охотник рассказывал о своих злоключениях за последние дни: и о странных снах, и о битве с хийси…
– Что скажешь, Вяйно?
Вяйнемейнен глядел, как у него под ногами ветер раскачивает кроны сосен, а нож в его сморщенных руках все выглаживал лезвием лучину.
– Похоже, тебя там поджидали. Кто-то знал, что ты побежишь на помощь женщине, что не сможешь поднять руку на младенца. Не заговори подменыш, остался бы ты в корбе. Повезло тебе, парень.
– Да уж, мне последнее время сплошное везение! Кто-то хочет убить, да еще и из рода гонят прочь…
– Экая важность, гонят. Не догадайся ты прийти ко мне, был бы уже мертв. Знаешь, откуда родом девица-чародейка, которая искала тебя в твоих снах? Из Похъёлы.
– Из Похъёлы? – дрогнувшим голосом повторил Ильмо. – Почему ты так думаешь?