Механические птицы не поют - стр. 56
– Патер Штольц – тот джентльмен, что исследует «пташек» и вечно пишет в «Парнас» письма? – вдруг спросила Тесс. – Это достойнейший человек, скажу я вам. Один из немногих, кто не поджимает хвост и рассматривает проблемы честно. Кстати, Уолтер, не знаю, сколько вы переучивались, но вам с сестрой пора вспомнить, как звучат слова «сэр», «мистер», «мисс» и «мадам». И остальные прекрасные слова прекрасного альбионского языка. На Альбионе, как вы помните, за «герра» и «фрау» вам достанут специальный прайс в гостинице и подадут специальное меню даже в самом захудалом кабаке.
Бекка смотрела на Тесс с немым обожанием. Эльстер, улыбаясь, цедила кофе, и Уолтеру казалось, что она сейчас откусит кусок от чашки и начнет пережевывать стекло.
– Простите, моей сестре нехорошо.
– Ночью немного трясло, фройляйн Честейн, вы чувствительны к качке? – спросил Томас.
– Весьма, – хрипло выдохнула она, с трудом ставя на стол пустую чашку.
– Могу я предложить вам капли? Не волнуйтесь, они из аптеки в Лигеплаце. Я сам их пью, никак не могу привыкнуть ни к высоте, ни к волнам, – подмигнул он.
– С вашей стороны будет чрезвычайно… – Эльстер осеклась, зажмурилась, а когда открыла глаза – в них не было и следа прежних чувств. – Спасибо, герр Томас, вы так милы! Правда, мне в последнее время нездоровится…
Томас, улыбнувшись, достал из нагрудного кармана пузырек из темно-красного стекла и подвинул к себе пустой стакан и графин с водой.
– Трех капель хватает на сутки. Вы сможете спокойно спать всю ночь, даже если будет трясти сильнее, – сказал он, отмеряя капли и разбавляя их водой.
– Спасибо вам, герр Томас, – Эльстер, широко улыбнувшись, залпом выпила раствор.
Уолтер заметил, что Бекка почти ничего не ела. Она пила кофе, сильно разбавленный водой, и отщипывала по крошечному кусочку от тоста. Служительница переводила настороженный взгляд с Эльстер на Томаса, а потом опускала глаза.
Томас пообещал представление в середине путешествия. «Винсент» не делал пересадку во Флер, как более мелкие дирижабли, поэтому их шестидневное путешествие нужно было чем-то скрасить. Уолтер рассказал, что был музыкантом в пабе. Оказалось, что Томас вез с собой гитару и попросил Уолтера выступить вместе с ним. Он уже договорился с капитаном, и ради такого вечера им обещали открыть ящик виски.
– Ох, Томас, не нравится мне эта идея. Все перепьются, а это никогда ничем хорошим не заканчивалось, – Тесс явно была настроена скептически.
– Увы… мадам Даверс. Путешествие всегда чем-то скрашивается. Не попойкой, так выступлением, не выступлением – так дракой. Люди избалованы до крайности и терпеть не могут скуки, – отметил Уолтер.
Слово «мадам» неприятно царапнуло горло чем-то забытым. Уолтер понял, что ему стал окончательно отвратителен даже альбионский язык. Желание дождаться высадки и тут же пересесть на другой дирижабль, убравшись с Альбиона, было так велико, что он почти пообещал себе сделать это. Но потом осекся. Нужно поговорить с отцом. Даже если жандармы Лигеплаца уже записали его в подозреваемые и обнаружили, что он сбежал…
«И оставил деньги Хенрику, идиот! Нет чтобы прислать их потом переводом, позволив всем думать, что я вернусь!» – сокрушенно подумал Уолтер.
Отец не должен думать, что Уолтер виновен. Все подозрения с него, скорее всего, снимут после первого же убийства, совершенного в его отсутствие. В том, что человек, сделавший это, не остановится, Уолтер не сомневался ни минуты. Но до того момента семья Говардов снова превратится в род убийц.