Мегрэ в школе - стр. 4
– Я думал об этом.
– В таком случае…
Мужчина надел свой лучший костюм, который помялся в дороге. Воротник рубашки был потертым. Он стоял посреди кабинета, опустив голову, разглядывая ковер.
– Разумеется… – вздохнул он.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я ошибся. Теперь уж я и не знаю. Мне это казалось таким естественным.
– Что именно?
– Приехать сюда, чтобы вы взяли меня под свое покровительство.
– Под свое покровительство? – повторил удивленный Мегрэ.
Гастен стоял перед комиссаром с видом человека, который спрашивает себя: «Что происходит? Где я нахожусь?»
– Там, если меня даже не арестуют, они сыграют со мной злую шутку.
– Они вас не любят.
– Нет, не любят.
– Почему?
– Во-первых, потому что я учитель и еще секретарь мэрии.
– Ничего не понимаю.
– Вы давно уехали из деревни. У них есть деньги. Они либо фермеры, либо разводят устриц и мидий. Вы знаете, что такое садки?
– Плантации устриц и мидий, устроенные вдоль берега?
– Да. Мы живем в краю мидий и устриц. У всех есть хотя бы небольшой участок. Это очень прибыльное дело. Они богаты. Почти у всех есть машина или грузовичок. И знаете, сколько из них платят подоходный налог?
– Полагаю, немногие.
– Никто! В нашей деревне платят налоги только доктор и я. Разумеется, меня они считают бездельником… Они воображают, будто это они меня содержат. Когда я возмущаюсь, что дети пропускают уроки, они отвечают, чтобы я не вмешивался не в свои дела. Когда я потребовал, чтобы ученики здоровались со мной на улице, они заявили, что я вообразил себя префектом…
– Расскажите мне о деле Леони Бирар.
– Вы действительно этого хотите?
Взгляд мужчины, в котором возродилась надежда, вновь обрел твердость. Гастен решил сесть и заставил себя говорить не спеша. Однако от сильных эмоций его голос дрожал.
– Прежде всего вам необходимо знать расположение деревни. Это трудно объяснить… Как и почти везде, школа находится позади мэрии. Там я и живу, по другую сторону двора. У меня есть небольшой огород. Позавчера, во вторник, примерно в такое же время, стоял настоящий весенний день. Был квадратурный прилив…
– Это важно?
– При квадратурных приливах, то есть при приливах со слабой амплитудой, никто не собирает мидий и устриц. Понимаете?
– Да.
– За школьным двором простираются сады, куда выходят задние фасады нескольких домов, в том числе задний фасад дома Леони Бирар.
– Сколько лет было этой женщине?
– Шестьдесят шесть. Как секретарь мэрии я знаю возраст всех жителей деревни.
– Конечно, конечно.
– Восемь лет назад она вышла на пенсию по болезни. Она перестала выходить из дома, передвигается, опираясь на палочку. Она злая женщина.
– И в чем это проявляется?
– Она ненавидит весь мир.
– Почему?
– Не знаю… Она никогда не была замужем. У нее есть племянница, которая очень долго жила с ней, а потом вышла замуж за Жюльена, жестянщика, который в то же время занимает должность полевого сторожа…
В другой день подобные истории, возможно, навеяли бы на Мегрэ скуку. Но в то утро, когда солнце ярким светом через окно заливало комнату и приносило с собой весеннее тепло, когда трубка приобрела какой-то новый вкус, комиссар слушал посетителя с улыбкой на губах. Звучавшие слова напоминали ему другую деревню, где тоже разыгрывались драмы, в которых принимали участие работница почты, школьный учитель и полевой сторож.