Мегрэ и убийца - стр. 12
– Потом ушел, и вы больше ничего не слышали?
– Ничего. Лишь как ветер воет да вода из водосточной трубы хлещет.
– А до него кто-нибудь заходил?
– Видите ли, вечером я не закрываю только из-за нескольких завсегдатаев, которые приходят поиграть. Вот утром народу много: забегают съесть рогалик, выпить чашку кофе или стакан виши. В половине одиннадцатого у рабочих на соседней стройке перерыв… Ну а в полдень и вечером самая работа – аперитив.
– Благодарю вас.
Жанвье стенографировал и здесь, и хозяин бистро поминутно поглядывал на него.
– Ничего нового он не рассказал, – вздохнул Мегрэ, – только подтвердил то, что я уже знаю.
Они вернулись к машине. Несколько женщин наблюдали за ними: им было уже известно, кто такие эти двое.
– Куда, шеф?
– Сперва на службу.
И все же два визита на улице Попинкур принесли пользу. Прежде всего неаполитанец рассказал о нападении. Сначала преступник нанес несколько ударов. Потом побежал, но по какой-то таинственной причине вернулся, несмотря на то что невдалеке находилась чета Пальяти. Зачем? Чтобы добить жертву еще несколькими ударами? Он был одет в светлый непромокаемый плащ с поясом – вот все, что о нем известно. Едва войдя в свой теплый кабинет на набережной Орфевр, Мегрэ сразу набрал номер лавки Пальяти.
– Можно поговорить с вашим мужем? Это Мегрэ.
– Сейчас позову, господин комиссар.
– Алло! Слушаю! – послышался голос Джино.
– Знаете что… Я забыл задать вам один вопрос. На убийце был головной убор?
– Журналист только что спросил меня в точности о том же самом. Уже третий за утро. Я задал этот вопрос жене… Она так же, как я, ничего не утверждает, но почти уверена, что на нем была темная шляпа. Понимаете, все произошло так быстро…
Судя по светлому плащу с поясом, убийца был молод, однако наличие шляпы делало его несколько старше: мало кто из молодежи носит теперь шляпы.
– Скажи, Жанвье, ты разбираешься в этих штуковинах?
Сам Мегрэ ничего не понимал в магнитофонах – так же, как в фотографии и автомобилях, поэтому их машину водила жена. Переключать по вечерам телевизионные программы – вот максимум, на который он был способен.
– У сына такой же.
– Смотри не сотри запись.
– Не бойтесь, шеф.
Жанвье, улыбаясь, манипулировал с кнопками. Послышался гул, звяканье вилок о тарелки, невнятные далекие голоса.
– Что прикажете, мадам?
– У вас есть разварная говядина?
– Конечно, мадам.
– Принесите, только положите побольше лука и корнишонов.
– Ты же знаешь, что сказал врач. Никакого уксуса.
– Бифштекс и отварная говядина, лука и корнишонов побольше. Салат подать сразу?
Запись была далека от совершенства; посторонние шумы мешали разбирать слова.
Тишина. Потом очень отчетливый вздох.
– Когда ты наконец станешь серьезной? Ночью тебе придется вставать и принимать соду.
– Кому придется вставать – тебе или мне? Все-то ты ворчишь.
– Я не ворчу.
– Ворчишь, особенно когда переберешь божоле. Ты и сейчас намерен…
– Бифштекс готов. Сейчас подам говядину.
– Дома ты даже не притронулась бы…
– Мы не дома.
Журчание. Потом чей-то голос:
– Официант! Официант! Принесете вы наконец…
Затем молчание, словно лента оборвалась. Через некоторое время голос очень четко произнес – на этот раз говоривший явно держал микрофон у рта:
– «Лотарингская пивная», бульвар Бомарше.
Почти наверняка голос Антуана Батийля, отметившего, где была сделана запись. Вероятно, он обедал на бульваре Бомарше и тихо включил магнитофон. Официант должен его помнить. Это легко проверить.