Медведица - стр. 11

В такое место меня и уносил поезд. Я снова взглянула на инструкцию, оставленную Любашей.

Когда я окажусь в Томске, мне нужно будет сесть на автобус до небольшого городка Дивнореченска[1], а оттуда найти способ добраться до деревни Усть-Манской. Любаша говорила, что раньше раз в сутки до Усть-Манской ходил автобус. Если мне повезет, я сяду на него, а если нет, придется ловить попутку.

И если до Томска у Дениса был шанс выследить меня, то потом – практически никакого, потому что оттуда я могла уехать в любом направлении, нигде не светя паспорт.

Я чувствовала, как сердце участило свой бег. Впервые за долгие годы я осознала, что если еще не на свободе, то на пути к ней.

Жизнь в небольшой сибирской деревушке меня не пугала. Мне было все равно, в какую дыру забиться, лишь бы знать, что меня в ней не найдут.

Как же все-таки мне повезло в ту ночь встретить Любашу, которая не побоялась мне помочь. А ведь могла просто отвезти в Смоленск, высадить без лишних вопросов и жить своей жизнью дальше.

Я провела в доме Любаши без малого пять дней, но успела понять: иногда чужой человек может быть гораздо ближе того, кто с тобой одной крови, того, кто тебя породил.

Заглянув в сумку, я обнаружила телефон, простенький, но с выходом в интернет. Любаша купила симку на свое имя, но предупредила меня, чтобы я не «шарилась» по соцсетям и не светилась. Лишнее. У меня давно не было аккаунтов в социальных сетях. Как и собственного мобильника. Как и интернета.

Из сумки я вытащила увесистый конверт. Открыв его и пересчитав купюры, я ахнула.

«Не боись, не последнее отдаю. Мне есть на что жить. Да и дочка поможет, если надо будет», – вспоминала я слова Любаши.

Помимо всего прочего, Любаша собрала мне целую сумку вещей: комплекты нижнего белья, штаны и джинсы, свитера, футболки, ботинки и даже добротную парку.

«В Сибири, конечно, в этом холодно будет, но на осень пойдет, а там что-нибудь купишь», – говорила Любаша.

Вдруг в дверь купе требовательно постучали. Сердце тут же ухнуло в пятки.

– Откройте! – раздался резкий мужской голос.

Замерев от ужаса, я смотрела на запертую дверь и не могла пошевелиться.

– Открывайте же!

Что мне делать? Не просижу же я взаперти до конца поездки? В окно не выпрыгну. А тот, кто стоял в коридоре, по-прежнему настойчиво долбил в дверь.

Попытавшись успокоить нервы и набрав полную грудь воздуха, я медленно выдохнула и откатила в сторону дверь купе. На пороге стоял высокий грузный мужчина лет пятидесяти.

– Уснула, что ли, или пьяная? Тетеря! Долблю-долблю! – Он отодвинул меня в сторону и протиснулся в купе. Меня обдало резким запахом пота.

– Что здесь происходит? – раздался голос поспешившей к нам проводницы.

– Заперлась вот, ездят тут всякие. – Мужчина бросил на меня презрительный взгляд.

– Но…

Я хотела было возразить, сказать, что купе полностью выкуплено на мое имя, но вовремя прикусила язык. Сейчас начнут сверять билеты, паспорт и увидят, что билет-то куплен на Любашу, а меня тут вообще быть не должно.

Меня выручила проводница, та самая, которой Любаша отдавала какой-то сверток.

– А вы чего в чужое купе лезете? – рявкнула она.

– Это мое, – возразил мужчина.

– Билетик предъявите.

– Вот, пожалуйста! – Он помахал билетом перед лицом проводницы.

Та прищурилась, вглядываясь в информацию на билете.