Медведь и Соловей - стр. 36

– Нет, – прошептала Анна. – Нет, мне не надо хлеба.

Она повернулась и убежала под сомнительную защиту собственной комнаты, а женщины на кухне переглянулись и медленно покачали головами.

Следующей осенью Колю женили на дочери соседнего боярина. Она была толстая здоровая светловолосая девица, и Петр построил им отдельный дом с хорошей глиняной печью.

Однако все ждали пышной свадьбы, после которой Ольга Петровна станет княжной Серпуховской. О ней сговаривались почти год. Подарки прибыли из Москвы еще до того, как дороги превратились в непролазную грязь, а вот детали заняли гораздо больше времени. Путь из Лесного Края в Москву был нелегким. Гонцы запаздывали или исчезали: они ломали шеи, их грабили, их кони начинали хромать. Однако, наконец, все было обговорено. Юный княжич Серпуховской должен был приехать сам со свитой, жениться на Ольге и увезти ее с собой в Москву.

– Будет лучше, если она станет женой до поездки, – сказал гонец. – Ей будет не так страшно.

А еще, мог бы добавить гонец, Алексий, митрополит Московский, желал, чтобы брак был заключен до того, как Ольга приедет в город.

Княжич приехал в тот момент, когда бледная весна перешла в ослепительное лето, с мягким, капризным небом и блеклыми цветами в море летних трав. За год он возмужал, прыщи исчезли. Хотя красавцем он так и не стал, а свою стеснительность скрывал за бойким добродушием.

С княжичем Серпуховским приехал и его двоюродный брат, светловолосый Дмитрий Иванович, радостно поздоровавшийся со всеми. Княжичи путешествовали с соколами, гончими и конями, с женщинами в резных возках и привезли много подарков. А еще с юношами был опекун: ясноглазый монах, не слишком старый, который больше молчал, чем говорил. Кавалькада подняла немалый шум, пыль и бряцанье. Вся деревня сбежалась поглазеть на них, и многие выражали готовность предложить приезжим гостеприимство в своих избах и отвести усталых лошадей пастись. Юный княжич Владимир смущенно надел Ольге на палец кольцо со сверкающим зеленым бериллом, и в доме воцарилось веселье, которого не видели со смерти Марины.

– По крайней мере, он юноша добрый, – сказала Дуня Ольге в одну из редких тихих минут.

Они сидели вместе у широкого окна летней кухни. Вася устроилась у Ольгиных ног, прислушиваясь к разговору и делая вид, будто занята штопкой.

– Да, – согласилась Ольга. – И Саша поедет со мной в Москву. Он проводит меня в мужнин дом перед тем, как поступить в свой монастырь. Он обещал.

Кольцо с бериллом сияло у нее на пальце. Ее жених также огрузил ей шею бусами из крупного янтаря и подарил отрез чудесной ткани, яркой словно маки. Дуня уже обметывала ее, чтобы сшить сарафан. Вася только делала вид, будто шьет: ее ручонки были стиснуты на коленях.

– У тебя все будет хорошо, – твердо сказала Дуня, перекусывая нитку. – Владимир Андреевич богат и достаточно молод, чтобы прислушиваться к советам жены. Очень благородно, что он приехал и женился на тебе здесь, у тебя дома.

– Он приехал потому, что его заставил митрополит, – уточнила Ольга.

– И великий князь к нему благоволит. Он – лучший друг юного Дмитрия, это хорошо видно. Он займет высокое место, когда Иван Красный умрет. Ты будешь влиятельной госпожой. Лучшего и желать нельзя, Оля.

– Да-а… – медленно протянула Ольга. Вася у нее в ногах понурилась. Ольга наклонилась и погладила сестру по голове. – Наверное, он добрый. Но я…