Медведь и Соловей - стр. 12
Всадник повернулся к Василисе. Девочка попятилась, готовясь броситься наутек.
– Как ты сюда попала, девочка? – спросил мужчина.
Он говорил быстро и властно.
По Васиным щекам потекли слезы смятения. Жадный взгляд одноглазого ее испугал, но яростный напор пришельца тоже был страшен. Однако было в его взгляде что-то такое, что заставило ее перестать плакать. Она посмотрела ему в лицо.
– Я – Василиса Петровна, – сказала она. – Мой батюшка – господин Лесного Края.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга. А потом краткий прилив отваги Василисы испарился: она развернулась и бросилась бежать. Незнакомец не стал пытаться ее преследовать, но когда белая кобылица подошла к нему, он повернулся к ней. Они обменялись долгим взглядом.
– Он становится сильнее, – заметил мужчина.
Кобылица дернула ухом.
Всадник больше ничего не сказал, только посмотрел в ту сторону, куда убежала девочка.
Выбравшись из-под тени дуба, Вася поразилась тому, насколько быстро наступила ночь. Под деревом царил неясный сумрак, а вот теперь ее окружала ночь, глубокая ночь перед снегопадом, с отяжелевшим воздухом. Лес был наполнен факелами и отчаянными криками. Васе не было до них дела: ей снова начали попадаться знакомые деревья, и ей хотелось только одного: оказаться в объятиях Ольги и Дуни.
Из ночи вынеслась лошадь, всадник которой был без факела. Кобыла заметила ребенка на миг раньше своего седока и резко встала, вскинувшись на дыбы. Вася откатилась в сторону, ободрав ладонь. Она закусила костяшки пальцев, чтобы подавить крик. Всадник выругался знакомым голосом, и в следующее мгновение она уже очутилась на руках у брата.
– Сашка! – зарыдала Вася, утыкаясь лицом ему в плечо. – Я заблудилась. Там в лесу был человек. Два человека. И белая лошадь, и черное дерево… и я испугалась.
– Что за люди? – вопросил Саша. – Где, девочка? У тебя что-то болит?
Он чуть отодвинул ее от себя и начал ощупывать.
– Нет, – дрожащим голосом сказала она. – Нет. Только замерзла.
Саша ничего не сказал. Она чувствовала, что он зол, хотя и посадил ее на лошадь очень бережно. Усевшись позади, он набросил на нее полу плаща. Вася, почувствовав себя в безопасности, прижалась щекой к ухоженной коже его перевязи и постепенно перестала плакать.
Обычно Саша был снисходителен к своей маленькой сестренке, которая вечно увязывалась за ним, пытаясь поднять его саблю или дернуть тетиву лука. Он баловал ее, даже мог подарить огарок свечи или горсть лещины. Однако сейчас страх его перешел в ярость, и в пути он с ней не разговаривал.
Саша бросил клич по сторонам, и постепенно весть о Васином спасении обошла вышедших на ее поиски мужчин. Если бы ее не нашли до начала снегопада, она умерла бы этой ночью, и нашли бы ее только после того, как весна распустила бы ее саван… если бы вообще нашли.
– Дура, – проворчал Саша, когда, наконец, закончил окликать остальных. – Дурочка, что на тебя нашло? Убежала от Ольги, спряталась в лесу! Ты что, решила, будто ты лесная дева, или забыла, что сейчас за время года?
Вася помотала головой. Теперь ее била крупная дрожь. У нее стучали зубы.
– Я хотела доесть плюшку, – сказала она. – Но я заблудилась. Никак не могла найти ствол ольхи. А у дуба встретила человека. Двух людей. И лошадь. А потом стало темно.