«Медовая ловушка». История трех предательств - стр. 19
В знак протеста – «Наши просто так не сдаются!» – Полещук помахал рукой перед носом Фогеля и вынул оставшиеся триста долларов. Поставил 50. Выиграл. Снова поставил 50 и опять выиграл.
Фортуна подмигивала ему одним глазом – решайся!
Громко рассмеявшись, Полещук взял стакан виски, за секунду до этого услужливо наполненный консулом, и неспеша выпил. С трудом удерживая своё тело в вертикальном положении, обратился к доктору, который по-прежнему не сводил с него глаз:
– Не будете ли так любезны, господин Голь… Голь… господин доктор, одолжить мне тысячу долларов… Вы же видели – сегодня мой день, я выигрываю!
– Мне бесконечно жаль, господин атташе, но я проиграл всё…
Вслед за этим консул, не пересчитывая, небрежно подвинул Полещуку несколько купюр.
– Прошу вас, господин атташе! Здесь ровно тысяча. Возьмёте карту?
– Почему бы и нет! – рассмеялся Полещук.
– Сколько ставите, господин атташе?
– Всё!
Разведчик взял карту, Фогель со своей преувеличенной медлительностью – тоже.
Семерка. Нет, он не собирается прикупать. Впрочем, консул, даже не спросив его, открыл свою. Восьмёрка. Проклятье!
Фогель безмолвно подвинул разведчику стопку банкнот:
– Здесь две тысячи… Прошу вас, господин атташе, возьмите.
«В благородство играешь, сука, ну-ну… Сейчас посмотрим, чья возьмёт!» – подумал Полещук и тут же объявил:
– Две тысячи, господин консул!
– Две тысячи?
– Конечно, господин консул.
Полещук ничего не прикупил, у него была семерка. А консул вынужден был прикупить.
На этот раз немец изменил своей привычке – поспешил. И было из-за чего! К своей двойке он прикупил семерку пик. Итак, у него ровно девять очков. Впрочем, достаточно было и восьми, чтобы две тысячи вернулись к нему.
После этого их обладателем сразу же стал разведчик. Потом он выиграл ещё. Сколько у него? Три или четыре тысячи?
Не стоит считать – это приносит несчастье!
И так как Полещук уже не знал, сколько он, собственно, должен, он снова поставил две тысячи.
Пришла четверка пик. Мало! К ней надо прикупить. Получил шестёрку пик. Перебор на одно очко. Проклятье! Открыли карты. Оказалось, что консул преспокойненько выжидал, имея на руках всего лишь тройку. Сволочь! Уж не шулерничает ли этот старый змей, консул?!
Две тысячи ещё несколько раз пересекли стол, как вдруг за окном пробили часы на королевском дворце.
– Последний раз! – вскричал Полещук и придвинул ворох купюр к центру стола.
– Сколько?
– Всё!
Восьмерка – до выигрыша рукой подать! Но почему молчит консул, не отрывая взгляда от своей карты?!
Наконец Фогель с непроницаемым лицом, ставшим бледнее обычного, показал присутствующим – нет, не русскому атташе, с которым вёл дуэль уже более часа, а остальным игрокам, затаившимся, как мыши перед рассветом, – свою карту. Девятка…
– Итак, господин атташе, уговор дороже денег… Сейчас две минуты второго, а мне вы должны… – консул выдержал секундную паузу, рассматривая разбросанные по столу купюры. – Мне вы должны шесть тысяч… Долларов! Полагаю, мы можем обойтись без расписки?
– Конечно, – вскричал Каменский, – мы все здесь свидетели!
Усадив едва державшегося на ногах Полещука на заднее сиденье такси и расплатившись с водителем, консул и доктор вернулись к ломберному столу.
Гржинек сладко похрапывал, забравшись с ногами в глубокое кресло.
Каменский, упёршись подбородком в сложенные на столе руки, не сводил остекленевшего взгляда с разбросанных по столу банкнот. Он устало повернул голову в сторону вошедших. Но вдруг оживился, вскочил на ноги и ринулся навстречу Фогелю.