Медные лбы. Картинки с натуры - стр. 22

– А медального награждения не будет? – спросил купец.

– Почем знать, может быть, и будет. Да пойми ты, дура с печи, что вся штука в том, что на десятирублевке отъехал, да и шабаш! Ведь коли всем ребятишкам шубенки понаделать, то и двумя радужными не угнешь.

Купец зажмурился и покачал головой.

– Голова ты, Савелий Егорыч, и голова с большими мозгами! – проговорил он, махнув рукой. – Руку!

– Чего руку? Значит, в члены?..

– Самого что ни на есть взъерепенистого покровительства запишемся! Одно вот только, что на пороге лавки мальчишек учить нельзя.

– Да зачем тебе порог? Оттащил его в заднюю галдарею да и лупи втихомолку сколько влезет. Зачем при публике? Рынок – не Лобное место.

– А ежели я, к примеру, своего собственного савраса сграбастаю? Неужто и ему покровительство?

– И ему то же самое.

– Вот так уха! Значит, и свое собственное дитя теребить нельзя. А ежели мой взрослый младенец выручку охолащивает и к мамзелям тащит?

– Предоставь его в руки полицейской администрации, и пусть с него у мирового судьи семь шкур сдерут.

– Значит, и жену по нынешним временам учить нельзя?

– Жена – не дитя. Ту дуй пока, сколько влезет. Впрочем, чего доброго, пожалуй, и эту эмансипацию у нас скоро отнимут и заведут общество покровительства женам.

– Не заведут. Где же видано это, чтоб бабам потачку давать? Баба – последний сорт.

– Так в покровительство-то детям запишешься, что ли? – спросил сосед.

– Еще бы не записаться! Расчет прямой. По десятке внесем и запишем так, что будто нам на эти деньги полушубок в стукалку вычистили.

– Стало быть, теперь за наше членство выпить спрыски надо.

– От спрысок никогда не отказываются. Зачем утробе сохнуть? Ее надо промачивать. Молодец! Тащи сюда графинчик с бальзанчиком!

Через пять минут купцы чокались рюмками.

Гремит военный оркестр. Расставлены кадки с маслом, лежит сыр, в витринах за стеклами виднеются также в форме отшлифованных кубиков куски масла, но ни молока, ни творогу со сметаной не видать. На выставленных предметах картонки с немецкими фамилиями.

Проходит мать с нарядным мальчиком.

– Мама, какая же это молочная выставка, ежели на ней молока нет!

– Откуда же его взять, душенька? Вот ежели бы здесь были коровы выставлены, тогда было бы и молоко. А то ведь это не коровья выставка.

Две пожилые женщины, очень просто одетые. На головах – ковровые платки, в руках – носовые платочки, свернутые в трубочку.

– Вот говорили: «Сходи, сходи, посмотри по своему рукомеслу выставку», а что тут смотреть? Шутка ли, тоже с Охты перли семь верст киселя есть! – бормочет одна из них.

– Я говорила, что не стоит. Вот теперь, за вход-то зря заплативши, все равно что по фунту кофию в собаку и кинули, – откликается другая.

– А вы думали, что здесь медведя ученого водить будут? – ввязывается в разговор купец. – Ведь тут выставка не для простонародья, а для господ. Ваше какое рукомесло?

– Молочницы мы, коров на Охте держим.

– А, охтянки! Ну, здесь для вашей сестры блезиру не будет. Коли хотите еще по двугривенному растопить, то вон в том отделении сыр и масло пробовать можете. Молодец вам отворотит по кусочку и цену скажет.

– И этого вон можно масла попробовать, что в кадке?

– Ни боже мой! Нешто можно красу ворошить! Там для пробы особенно есть, а это только для посмотрения.