Мединститут - стр. 73
– Жалко его стало, – с неохотой призналась она. – Я, конечно, не вчера родилась, и на такие крючки меня не поймаешь, но…
– Так вы чё делали-то? – сгорая от любопытства спросила Галя. Они с Валькой Кравцовой вчера успели втиснуться в трамвай и уехать, оставив Надю на остановке со столь навязчивым молодым человеком.
– Пошли в кино, – пожала Надя плечами. – «Письма мёртвого человека». Ушли с середины, поехали к нему на дачу. Потрахались. Он меня домой проводил. Вот, всё, ничего не забыла.
– И что теперь? Ведь он же…
– Женится, женится, – закивала головой Надя. – Я твёрдо дала ему понять, что у нас это было в последний раз, и чтобы он теперь от меня подальше держался, если не хочет, чтоб его невеста об этом узнала.
– А зачем тогда с ним ехать-то было? Если знаешь, что ничего больше не будет. С бесперспективным таким…
Галя была несколько наивнее и, как она считала, «порядочнее» подруги. С одной стороны она завидовала Надиной свободе распоряжаться собой и не терять зря времени, если рядом есть тот, кто нравится. С другой стороны, она осуждала Берестову за легкомысленность, за то, что ей не хватает самоуважения. Какое чувство было сильнее из этих двух, она не знала, но смутно чувствовала, что, как только поймёт, дружба с Берестовой сразу прекратится.
– Да так… Над благоразумием верх взяла романтическая сторона моей натуры, – ответила Надя какой-то цитатой из какой-то классики. – Вот и устроила ему небольшой мальчишник. Ты-то как, подруга? Что твой-то, встречаетесь?
Галя последний год сильно увлеклась Виктором Козловым, студентом Политехнического института, кандидатом в мастера спорта по фехтованию. Они встречались почти каждый день, были вхожи друг к другу в дом, нравились родителям. В следующем году молодые люди заканчивали учёбу в своих институтах и получали дипломы, потом предстояло распределение и трудоустройство. Обстоятельства складывались так, что нужно было на что-то решаться именно сейчас.
– Молчит пока, – отозвалась Галя и посмотрела в сторону. То, о чём пока молчал её парень, видимо, было очень важным.
– Что-то Витюша твой, я смотрю, настроился в молчанку играть всерьёз и надолго, – проницательно заметила Надя. – Сама с ним поговори.
– Я? Первая? Ты чего, Надь. С каких это пор девушка первая…
– Ой, Винниченко, ты давно такая принципиальная? А кто за Климом по всему институту бегал? Записочки кто писал?
– Надь, ну ты тоже сравниваешь… Кто Клим, а кто Витя? И не бегала я за ним…
– Не вижу особой разницы. Надо уже подводить коня к водопою.
– Почему «уже»?
– Скоро распределение, времени всё меньше остаётся. Сама смотри- тебя, конечно, в городе оставят, минимум в консультации, а может, и в отделении у Сумароковой…
– С чего ты взяла?
–У тебя же тётушка в ЦУМе. Уж кого-кого, а гинекологов она тут всех знает. Не так?
– Ну, не до такой прям степени.
– Ну, неважно. В любом случае, ты в городе останешься. Приткнут тебя куда-нибудь на первых порах. А его как раз и распределят куда-нибудь на БАМ или на любую комсомольскую стройку в районах Крайнего Севера. У Козлика ж родители простые советские, живут на зарплату и очень этим гордятся, блата нет. С ним же не поедешь?
– Может, и не распределят ещё. Он спортсмен…
Надя вздохнула покровительственно.
– Винниченко, ты газеты читаешь? Хотя бы на политинформации ходишь? Ты вообще слышала, куда наших хотят отправлять в этом году? В Узбекистан!