Медиаторы. Книга 1. Право на власть - стр. 32
– Я зачитаю два фрагмента. Запись от двадцать второго октября. «Приходил Н. Узнавал подробности. Спрашивал, насколько всё готово. Так я ему и рассказал! Как я жду, о силы небесные и земные, как я жду! Я буквально живу в ожидании того дня, когда эти мелкие жуки, эти паразиты на теле магии получат по заслугам…» Две строчки не удалось восстановить. Продолжение: «Всё в груди перехватывает и дышать нечем! Задыхаюсь от счастья. Новый мир, новая жизнь. Новый я! Больше не будет этой ненависти. Больше не будет медиаторов. Уничтожим всех – до единого. Министерство разберём по кирпичикам. Да какое там! И пыли не оставим. На душе так легко. И сразу жить хочется. Творить. Исследовать. Продолжать работу».
У Яны пересохло в горле. Для неё текст звучал голосом Августина. Яна слышала, как он издевательски растягивает слова, наяву видела стеклянный блеск его глаз, упрямую линию тонких и почти бескровных губ, ощущала его ярость, которая сочилась горькой смолой из каждой строчки, хотя Сан Палыч зачитывал текст абсолютно безэмоционально.
– Есть ещё одна запись – даты нет, но, судя по всему, Августин сделал её спустя несколько дней после первой. Не менее важная. Всем внимание! «Об этом не должны узнать раньше срока. Никто. Тем более эти шавки. Даже не так: ни эти шавки, ни те. Забавный каламбур вышел, не правда ли? Хоть мастер и решил, что так будет лучше, но я им не доверяю. Мастер говорит, что с новым вожаком всё изменится и мы сможем… Не могу выговорить слово «мир». Помириться? Чушь. Скорее, примириться. Ну, допустим, работать вместе ради революции. Это звучит разумно. Не мы первые, не мы последние. Мастер уверен, что проблем не будет. Я сомневаюсь, но перечить, конечно, не стану. Мастеру лучше знать. Он всегда знает лучше. У нас общая цель – и у этих блохастых шавок, и у нас Министерство давно как кость в горле. Как удавка на шее. Ну ничего. Немного осталось. Не могу спать, не могу есть. Работаю днями и ночами. Выжидаю».
Взрыва голосов не было. Но ошеломлённое молчание звучало куда красноречивее.
Первым подал голос Рогачёв из нацбеза, с ним Яна училась на одном потоке:
– Ну и что они хотят? Убить царя? В смысле, готовят покушение на министра? Как ещё возможно устроить революцию?
– Если им выпадет такая возможность, безусловно, Эрто медлить не будет. Но главная цель, я уверен, другая. – Сан Палыч устало облокотился на кафедру и посмотрел в потолок. – Министр – это не Министерство. Министерство – это все мы. Эрто не дурак, и он это понимает.
– Чего же не дурак, если уже сто лет дёргается и всё никак не успокоится? – донеслось ржание с задних рядов.
Яна резко развернулась.
– Каждое – с твоего, Гришечко, позволения, – дёрганье Эрто нам дорого обходится. Когда он дёргался в прошлый раз, Легион унёс с собой жизни девятнадцати наших товарищей.
Треть участников той операции не вернулись домой. Хоронили одним днём. Многие гробы были закрытыми. Две бутылки джина и три вечера ушло на то, чтобы написать короткую прощальную речь. Это не было обязанностью Яны – тогда ещё капитана, – она сама вызвалась помочь. Если принимать последствия, то все сразу. А похоронная речь, по мнению Яны, шла в комплекте с повышением и новым светлым кабинетом.
– Девятнадцать человек, – Яна сделала паузу, давая сослуживцам время оценить цифру, – не вернулись с зачистки домой. Двенадцать «шмелей» – четыре боевые тройки! И семеро из убойного.