Медея, Мешок и Мориарти - стр. 21
– Долго ещё идти? – спросил я у Медеи.
– Устал, бедняжечка? – спросила она в ответ (разумеется, не участливо, а насмешливо и даже глумливо).
– Устал, – ответил я вполне серьезно, так как действительно устал. Тело-то мое, помните, еще с самого утра бунтовать начало, и с каждым новым шагом бунт только крепчал.
– Ну, потерпи, милый, недолго осталось. Какой-то десяток километров – и мы у цели.
Я посмеялся ее, как мне показалось, шутке и пошел дальше. Тут случилось небольшое происшествие, достойное средненького боевичка. Джип с затемненными стеклами, проезжая мимо нас, притормозил и некоторое время медленно катил параллельным курсом, – видимо, его «обитатели» присматривались к нам, а на самом деле, конечно, не к нам, а к Медее. Присмотревшись и, очевидно, убедившись в красоте странной прохожей, джипо-обитатели решили приступить к действиям. Затемненное стекло поползло вниз и высунувшаяся из него достаточно бандитского вида рожа довольно развязно произнесла:
– Эй, красавица, куда путь держишь? Хочешь, подвезем?
Медея ничего не ответила.
– Садись, садись, – продолжил свою речь «бандит», джип остановился, он вышел из машины. Тут Медея посмотрела на него. Просто посмотрела, – а он просто сел обратно в машину, и джип покатил дальше. И мы тоже пошли себе дальше – как будто ничего и не случилось. Через какое-то время я набрался храбрости и спросил у Медеи:
– И что ты с ним сделала?
– Ты же видел, ничего.
– Да уж, видел. Хотел бы я посмотреть, если бы ты действительно что-то с ним сделала…
– Ничего интересного не увидел бы: до смертоубийства дело вряд ли бы дошло. Люди, видишь ли, ценят свою жизнь, – если судить по тому, как они за нее цепляются, и совершенно ни во что ее не ставят, если судить по результатам проживаемых ими жизней. А что до приставаний… Раньше я просто говорила, что не надо ко мне приставать, но приставалы, сам понимаешь, не слушают. Тогда я сказала одному особенно назойливому типу, что если он будет продолжать, то я сломаю ему руку. Он рассмеялся. Я сломала ему руку. Когда ко мне приставали в следующий раз, то приставание магическим образом закончилось уже после моих слов о сломанной руке – очевидно, люди чувствуют, когда за словом последует дело21. А сейчас мне даже и говорить ничего не надо – достаточно одного лишь взгляда.
– Понятно… И часто останавливаются проезжающие мимо тебя джипы?
– Каждый день.
– Это утомляет, наверное.
– Не больше, чем этот разговор.
Я осекся, и мы продолжили наш путь в молчании. Полоса финского залива тем временем сменилась лесной полосой. Идем мы, значит, кругом лес. Километр идем, два километра идем, три километра идем. Дорога петляет, но пейзаж не меняется. И тут, мало того, что мы идем, так еще и дождь пошел. Неслабый такой дождь. И ветер усилился, чтобы уж для полного кайфа. Противный такой питерский ветер, главной отличительной чертой которого является то, что в какую бы сторону вы ни шли, ветер этот всегда будет дуть вам прямо в лицо. М-да, дождь и ветер. Может, кто-нибудь и любит гулять под дождем, но я к таковым любителям не отношусь. Потом, ладно бы еще идти под дождем, зная, что где-то впереди тебя ждет теплый дом, мы же шли под дождем, и я при этом не имел ни малейшего понятия, что нас ждет впереди, со смутным ужасом ожидая ночевки в палатке из рюкзака. А тут еще и тележка совсем не катит (песок-то размок). Однако я решил не хныкать, стиснуть зубы и идти до конца. Стиснул и иду. Идем мы значит, тележка вихляет-опрокидывается-стучит, Медея молчит, ветер свистит, и еще и дождь нудит. Каждый новый поворот рождает у меня ожидание чудесного появления указателя с вожделенной надписью «Шепелёво», а вместо этого за каждым поворотом открывается длинная прямая пути без всяких опознавательных знаков и с неизменным лесом по обе стороны дороги. Но наконец я вижу указатель и чуть не кричу от радости. Мы подходим к указателю, и я с ужасом читаю: