Медея, Мешок и Мориарти - стр. 13

), и Миша с прискорбием предчувствовал, через какую битву ему придется пройти, когда он скажет, что ему достаточно и половины окорочка. Половина окорочка! Да он же так в скелет превратится! Как сказал один неглупый мэн: враги человеку домашние его.

Второй показательный диалог Мешка с мамой

– А что мне делать со вторым окорочком?

– Оставь его на завтра.

– Завтра у нас рыба.

– Сделай рыбу послезавтра.

– А я уже решила, что завтра.

– Перереши.

– Не надо со мной так разговаривать. Для кого я вообще убиваюсь?

– Начинается.

– Для кого? Для себя, что ли?

– «Да мне вообще ничего не надо» – правильно?

– Да, мне ничего не надо. Я всё только для тебя делаю.

– Если для меня, то…

– А ты мне только грубишь.

– Ну конечно. Я просто…

– Хорошо, я вообще ничего больше готовить не буду… Готовь сам, как тебе удобно.

– Попробовал бы я сам, такое начнется…

– Какое?

– Вот такое, как сейчас, только еще хуже.

Да, непросто приходилось Мише… Для поддержания себя в адекватной форме он взял на вооружение знаменитую фразу якобы Чехова13, гласящую, что если человек встает из-за стола наевшимся, то он на самом деле переел, а если – переевшим, то он отравился. А в прошлом-то он, Михаил, всегда вставал из-за стола не раньше, чем почувствует себя наевшимся, а зачастую и переевшим. Правда, с той частью фразы, где (якобы) Чехов утверждает, что вы наелись, когда встаете из-за стола голодными, Михаил никак не мог согласиться. Он вставал из-за стола, почувствовав первые признаки наедания и всё же, несмотря на все старания мамы, старался по-настоящему не наедаться. Опять пришлось пойти на компромисс: то между дряблостью и шварценеггеристостью, а теперь – между Чеховым и мамой.

Литература тоже мало помогала Михаилу – и даже прямо мешала. Хотя раньше и было сказано, что Михаил предпочел бы думать о литературе, а не о котлетах, но ведь сама литература то и дело говорит о котлетах – и как говорит! Весьма пространно и соблазнительно. Попробуйте-ка прочесть «Старосветских помещиков» и чтобы вам после этого не потребовалось срочно перекусить! И это я говорю про обычного человека, со вполне стандартным апетитом (пардон, апеттитом, конечно – опять неправильно, ведь программа проверки правописания подчеркивает и апеттит, и апетит красным; значит, аппетитом – теперь всё верно) – итак, это я говорю про обычного человека, со вполне стандартным аппетитом, что уж говорить о зависимом, хотя и решительно борющимся со своей зависимостью от еды Михаиле. Перечитывая «Старосветских помещиков», он невольно вспоминал, как Солженицын в «Архипелаге Гулаг» писал, что лагерники избегали всякого чтения, где активно упоминается еда (слишком болезненная тема), и особенно они избегали Гоголя. Да уж, повторюсь, «Старосветских помещиков» действительно следует держать подальше не только от всех заключенных и вообще голодающих, но и от всякого человека, который не может по прочтении (а то и во время чтения) моментально утолить неизбежно проснувшийся в нем голод14. Да что там «Старосветские помещики»! Капля в море! А Собакевич, уделавший в одиночку целого осетра, а Петр Петрович Петух, превращающийся за столом в совершеннейшего разбойника?15 А диалог поэта Амвросия с неухоженным Фокой16 или, на выбор, диалог профессора Преображенского с его ассистентом Борменталем?