Медея, Мешок и Мориарти - стр. 10

Миша по прозвищу «Мешок» даже не услышал звонка в дверь; звонка, которому было суждено хоть и ненадолго, но зато кардинально изменить его жизнь. Он в это время лежал на кровати и размышлял. С того момента, как мы с ним познакомились, прошло около полугода. Напомним, что тогда Михаил решился или, точнее сказать, решался произвести в своей жизни серьезные изменения. Посетив доктора и получив крайне малоутешительный диагноз (даже и с намеком на смерть), он подумывал о том, чтобы совершенно переделать себя и превратиться из чего-то дрябло-бесформенного в нечто стройное и мускулистое. И вот прошло полгода. Стал ли он стройным и мускулистым? Нет. Остался ли он дрябло-бесформенным? Тоже нет, ну или, скажем так – не совсем. Как и обычно бывает в таких случаях (то есть когда начинают новую жизнь), он застрял где-то посередине. Середину эту трудно назвать золотой, а скорее ее стоит назвать компромиссной. Впрочем, я не уверен, что хоть для какой-то середины подходит слово «золотая», а что касается необходимости стремиться именно к этой самой золотой середине, то я советую вам ознакомиться с небольшим юмористическим рассуждением на этот счет:

Рассуждение о необходимости стремиться к золотой середине

Увы, но ничего не вышло. Не рождается рассуждение, хотя в проекте оно и казалось мне не слишком сложным, а главное, очень забавным. Рассуждение я начал с области литературы и доказал, что крайнего порицания заслуживают писатели, пишущие романы, так как романы слишком длинны, и рассказы, так как рассказы слишком коротки, но похвалы заслуживают лишь писатели, пишущие повести. Из романистов наибольшего осуждения заслуживают, разумеется, авторы многотомно-монументальных произведений, таких как «Война и мир» (некоего Толстого) и «Отверженные» (Гюго, если не ошибаюсь); Достоевского и Диккенса с их «кирпичами» тоже не похвалишь. Наибольшего одобрения заслуживают Гоголь, написавший роман (хотя он и назвал его поэмой), весьма похожий на его главного героя – то есть не слишком толстый, однако бы и не сказать, чтобы тонкий, и Тургенев, пишущий хотя и романы, но вполне подъемные по объему. Также и Пушкин со своей «Капитанской дочкой» заслуживает похвалы. И всякому писателю я бы советовал писать именно повести (или недлинные романы) – будет ли повесть плохой или хорошей, но как повесть – она уже хороша. Под конец я спохватился и осудил всех писателей скопом – нет, ребята, и вообще-то нехорошо быть писателями, равно как и читателями, но лучше всего быть кем-то средним между писателем и читателем, то есть литературным критиком.

Это что касается литературы. Выйдя из этой области, я окунулся в область морали. Здесь я доказывал, что не стоит быть ни очень злым, ни чересчур добрым, но лучше всего шесть дней подряд делать добрые дела, и тогда в воскресенье можно позволить себе и какую-нибудь шалость вроде ограбления банка или даже предумышленного убийства. Нет, вы не ослышались – обязательно предумышленного. Конечно, согласно различным уголовным кодексам, как раз-таки предумышленное убийство (по сравнению с непредумышленным) является более тяжким преступлением, но давайте подумаем – ведь непредумышленно можно убить кого угодно, и даже какого-нибудь очень хорошего человека, тогда как предумышленно можно убить только отъявленного негодяя. Конечно, если вы нравственный человек, но я-то и обращаюсь исключительно к вам, высоконравственные вы мои. Итак, если уж убийство, то только предумышленное, не чаще одного раза в неделю и при этом убивается только негодяй, – а иначе середина не будет золотой и сильно проржавеет.