Медальон Луны 2. Лютая - стр. 55
– Что об этом говорить? Теперь не докажем…
– Это моя вина… это я виновата… – бормотала Кристина, заламывая руки от ужаса.
– Прекрати. Приди в себя и не говори бред!
Честно признаться, я была такого же мнения, что и девушка, но умом понимала, что банальная обида и злость на то, что именно Кристина стала причиной этого поединка, не несёт в себе истины. Эти чувства характерны каждому, у кого есть сердце, а оно, как мы знаем, часто толкует всё субъективно, задевая чувства других.
«Снарский – большой мальчик… и правильный. Он защитил честь сестры, освободил девочку из настоящего рабства принятым у волкар способом… а то, что Стешка стал мишенью из-за нашего соединения Духов – это другая причина… и вина за это уже принадлежит мне» – молясь про себя, переживая, чтобы противоядие ковена оказало своевременную помощь любимому, так же была озадачена и другим: дар перемещения Миры… Куда он пропал? Почему не перенёс меня, как раньше?! Неужели, вместе с малой толикой воздушной стихии он переместился в Кристину? Разве такое может быть?!
Отвечать на свои вопросы я не спешила.
Войдя в комнату, села на край кровати возле Стешки, которого внесли беты и перепуганные до ужаса близнецы – Марк и Максим Снарские, и спокойно, из дрожащих рук матери раненого мужа, взяла мокрое полотенце, осторожно проводя по его бледному, заляпанному кровью лицу, вытирая красные потёки.
– Луна… – тихо заговорила Пелагея – одна из старейшин моего ковена, – мы сделали, что могли… осталось только ждать…
– Спасибо. – Смотреть на кого бы то ни было, кроме Стешки, у меня не хватало душевных сил. – Уходите.
– Луна… – задержался дядя Мир, тихо произнося моё имя дрогнувшим голосом. – Мы поставим на дверях спальни охрану. Отдыхай.
Коротко кивнув, только так смогла выразить свою благодарность, понимая, как сильно каждый их моих бет помог нам со Стефаном сегодня, придя на помощь в трудную минуту.
«Если бы ни они, я не сидела бы возле прерывисто дышащего Стешки…» – вздрогнув от возникшей картинки, забралась на кровать, сворачиваясь клубочком прямо напротив любимого блондина, боясь даже моргнуть, будто его дыхание зависит от такого пристального внимания.
Только к утру, когда раны альфы Северной стаи стали затягиваться на глазах, а его дыхание приобрело степенную размеренную форму, поднялась на ноги, чтобы принять душ.
Не прошло и пяти минут, как дверь душевой кабинки распахнулась, пропуская внутрь моего любимого блондина, немного бледного, но уже без единой царапины. Облегчение накатило сразу, стоило мне попасть в родные объятья Стешки.
Привалившись к стене, прижалась к широкой груди светловолосого парня, наконец, позволяя накопившемуся за жуткий вечер и кошмарную ночь страху выплеснуться наружу. Слёзы градом катились по щекам, и Снарский тревожно нахмурился:
– Снежинка, тебе плохо?
– Нет. Всё хорошо… почти, как ты обещал…
– Обожаю твой сарказм, – хмыкнул блондин, но его улыбка выглядела совсем болезненно. – Думаю, этой дозы достаточно. А сейчас поцелуй меня, моя любимая ведьма, ты – моё лучшее лекарство…
Так нежно и ласково Стешка меня ещё никогда не целовал. Как мороженое, я таяла в его руках, гладя пальчиками по спине и торсу любимого, отгоняя прочь ужасы ночи, даря свои стоны целующему меня мужу, и душой, и сердцем отдаваясь ему до остатка.