Медаль для разведчика. «За отвагу» - стр. 25
К вечеру доел сухой паек, а по темноте двинулся дальше. На топком месте, где болотная жижа уже по щиколотку доходила, срезал ножом деревце, очистил от веток. Страшновато одному. Когда с Николаем шел, была надежда на помощь, случись оступиться. Теперь такой надежды нет, уповать на удачу приходится. А она дама капризная, переменчивая. Прощупывал жердью дорогу перед собой, ставил ногу, делал шаг и снова слегой перед собой.
К утру выбрался на твердую землю, вымокший, грязный и вымотанный. Ждал – окликнут с поста, да тишина. Отлежался немного, пошел по компасу. Уж лучше бы пост был, сопроводили. А сейчас вый дет на красноармейца, пальнет тот с перепугу в немца. Подумалось так, сбросил немецкую пилотку, тужурку, оставшись в нательной рубахе и галифе. Оно такое грязное, что не поймешь, какого цвета. С километр от болота отошел, когда на него вышли трое. Впереди сержант, за ним двое бойцов.
– Стоять! – приказал сержант. – Это что за чучело огородное?
– Полковая разведка. Из немецкого тыла возвращаюсь. Мне бы к ПНШ по разведке.
– А в сидоре что? Ты автоматик-то брось.
Игорь автомат на землю положил. Сержант подошел, за лямки сидора взялся.
– Осторожно! – воскликнул Игорь. – Там новейшая немецкая мина! Аккуратного обращения требует. Жахнет, от нас всех только сапоги останутся!
Сержант руку в испуге отдернул, как будто от ядовитой змеи.
– На кой черт ты тогда мину тащишь?
– Приказ командования. Из-за нее мой напарник на той стороне погиб.
– Тестов, иди впереди, показывай дорогу. А ты следом. Только не дергайся.
Так и пошли. Сержант последним. Взрыва боялся. Игорь-то не сказал, что в мине взрывателя нет.
А ПНШ уже знакомый. Когда в первый раз с Николаем через болото прошли, их к нему привели.
– А, разведка! А почему один?
– Второй там остался, навсегда. Мне бы в свой полк.
– Организуем. Сержант, с бойцами свободен.
– Товарищ лейтенант, в сидоре мина у него. Как бы не случилось чего.
– Спасибо, что предупредил, Харченко.
Сержант с бойцами ушел.
– Есть хочешь? – поинтересовался ПНШ.
– Обмыться бы.
– Да. Попахивает от тебя. Ты сидор оставь, колодец во дворе, ополоснись. А я до твоего командира дозвонюсь. Федюнин до сих пор?
– Так точно, он самый.
Игорь во двор вышел, попросил водителя, сидевшего в «козлике», слить воду из ведра. Стянул рубаху, наклонился. Шофер полил. Вода ледяная, аж обжигает. Потом рубаху ополоснул, все равно мокрая и грязная была. Водитель посмотрел, сжалился.
– Погодь! У меня гимнастерка есть. Старенькая, но сухая. Я в ней машину ремонтирую.
Он достал из-под сиденья гимнастерку, мятую, с пятнами машинного масла, но сухую.
– Дарю, владей. А рубаху свою выкинь, не отстираешь.
Игорь, после того как гимнастерку натянул, уже не так в глаза бросался. Еще бы ремень, на нашу гимнастерку немецкий со свастикой не наденешь, а красноармейского нет. А все равно вид несуразный. Боец подпоясан должен быть, ремень снимали с арестованных или пленных. А при Игоре охраны не видно. Не стал глаза мозолить, к ПНШ зашел.
– Дозвонился, приедет. Сам обещал.
Федюнин подкатил на «Виллисе». Игоря увидел, подошел, взглядом вокруг пошарил.
– Николай где?
– Погиб. Склад взорвали, он слишком близко оказался. Взрывная волна мощная, деревья в округе повалила, лес гореть начал. Его упавшим деревом раздавило.