Мед - стр. 28
Я кивнул. Мы вошли в небольшой дворик, сели на лавочку. Из безразмерной сумки «МакКуин» она достала пластиковый лоток с салатом и бутылку с серо-зеленой маслянистой жидкостью.
– Обеденный перерыв.
– Да, – я достал фляжку «белого на черном». – У меня тоже.
– А… мальчик из трущоб! Пьешь вместо обеда?!
– Ну да, – я открыл фляжку и отпил.
Она кивнула, позиционная война между нами была безоговорочно выиграна в ее пользу, открыла бутылку с серо-зеленым, достала серебристый цилиндр-пенал, похожий на помаду, сделала «чик-чик», и на поверхность просыпалась желтоватая горка.
– Будешь?
– Спасибо, – я помотал головой. – У алкоголя нет друзей.
– Ни у кого нет друзей.
Сусанна потрясла бутылку, и посыпка исчезла внутри массы. Отпила, открыла салат, наколола на вилку стопку листьев.
– Гуано – говно летучих мышей и морских птиц. Говорят, самый лучший детокс.
– Из-за аммиака.
– Ты что, эрудит?
– Нет, я просто…
Сусанна в своей обычной манере не дала договорить, отмахнулась:
– Очень сильный яд, но в малых дозах он делает организм моложе. Сковывает, замораживает клетки. Что-то типа ботокса, только сразу для всего тела.
– И как на вкус гуано?
– Как говно.
– Символично. Очиститься от своего говна с помощью чужого.
– Ага. – Сусанна сделала еще один «чик-чик», потрясла бутылку. – Детокс чужим говном…
– Декокс.
– Да… – Она отпила. – Ты что-то хотел спросить?
– Юля пропала.
– Это я знаю, мент звонил.
– Да… Я просто хотел узнать: может, ты что-то знаешь? Куда она могла поехать, или уйти, или… К кому?
– Я? Я была ее тренер по пилатесу, а ты ее муж! И ты у меня спрашиваешь, куда пропала твоя жена?
– Мне больше не у кого.
– Мудак, что сказать.
Сусанна допила «декокс», выбросила бутылку, закурила сигарету, наколола новую стопку салатных листьев.
– Может, ты знаешь кого-то, кто знает?
– «Может, ты знаешь того, кто знает…» – передразнила она, сделала «всуп-всуп» сигаретой и «хрум-хрум» салатом. – Нет, не знаю. Откуда?
– Ну да…
Какое-то время мы молчали.
– Женщины «Золотого» делятся на три типа, – начала Сусанна, докурив. Так же, как когда-то в «Магадане», загибая подагрические пальцы: – Первый – это жены. Шесть дней в неделю, как в тереме. Или как в тюрьме. Немецкое «три К»: киндер, кюхе и… Как его там…
– Кирхе.
– Молодец, эрудит! Да, синагога, мечеть, католический собор, церковь… Неважно! Они даже маникюр-педикюр вызывают домой, потому что не доверяют няням и домработницам – не могут их оставить без присмотра. Не потому, что те сделают что-то не то. Просто надо за всем присматривать – это становится смыслом твоего существования, если ты стала женой кого-то из «О-о-о». – Сусанна еще затянулась, сложила губы трубочкой, выпустила три ровных кольца дыма в форме О. – Присматривай, детка… Присматривай! Шесть дней! Но есть седьмой день, в который ты главная. На самом деле, тебя «выгуливают», как скаковую лошадь, которая долго выигрывала на скачках, но сейчас постарела и теперь стоит в стойле, никому не нужная. Но иногда – редко – выводить ее необходимо, иначе сердце оплывет жиром, и она умрет. И «жокей» идет с тобой. В смысле, муж…
– Да, я понял аллегорию. Тот, кто раньше на тебе скакал.
– Ага. Но он не просто идет: он первый раз за всю неделю с тобой, он тебя слушает, он обращает на тебя внимание. Это не благородство, нет-нет… Это извращенное чувство вины за «Я же когда-то с ней…» А у нее несколько часов власти над властью. Ну и что, что вместо скипетра и короны толкаешь коляску с орущим кульком и привязанным к ней поводком с собачкой, которую захотели дети постарше: в первый день радовались, обещали «всегда гулять и убирать», а на следующий забыли, и теперь это еще одна строчка в списке «присматривай». Нет, ты не можешь просто открыть входную дверь и сказать: «Иди, малыш, ты свободен!» Потому, что ты хорошая. Сотня шагов до ресторана, полтора часа завтрак с несколькими формальными вопросами про детей, про строящийся загородный дом и «Не пора ли обновить ей «Кайен»?» – Сусанна выпустила еще несколько О. – И все.