Меч равновесия. Книга вторая - стр. 17
– Ну что же, давай располагаться. Наш король не любит, когда его приказы не выполняются, – вспомнил Грут неприятную сцену со славянской княжной.
– Ваш король великий воин. Я ещё не видел, чтобы так можно было сражаться.
– Да этого у него не отнять. Голова у него горазда на всякие хитрости и уловки. Хазары на своей шкуре в этом не раз убеждались.
Стоянка союзников выросла вдвое, превратившись в большой кибиточный город. Королевской чете установили новый трофейный шатёр, а старый Павел приказал установить для будущей семьи молодожёнов – для Драгмира и Гульны. Это была великая честь. И Аспарух и все его воины оценили её по достоинству.
Сам же Павел поймал себя на мысли, что таким образом пытается откупиться от Гульны и Драгмира. «Выделил хату своей любовнице с замом и доволен?», – не успокаивался и внутренний голос. «Да чёрт бы вас всех побрал! Долго я ещё буду заниматься самобичеванием!» – выругался, обозлённый на себя и весь белый свет, капитан и отправился на совет.
На общем совете союзное командование решило: в течение недели оставаться в кибиточном городе. Необходимо было довести до конца все скорбные мирские дела; то есть – справить тризну по павшим воинам, которую им не позволил справить, приближающийся враг, затем отпраздновать свадьбу русского князя и болгарской княжны. Для обоих племён это имело большое политическое значение.
– Души погибших уже в ирии, – высказал свою мысль Павел, – но думаю, они простят, что воинские состязания в их честь мы будем проводить не у кургана, а здесь.
Большой совет его поддержал одобрительным гулом. О павших забывать нельзя. Каждый воин желает, чтобы после смерти его проводили с почестями и весельем. На этом совет закрыли. Однако, Павел попросил хана быть его гостем. Его интересовало всё об этом народе. И он желал, так сказать, из первых уст услышать об их злоключениях. А если говорить честно, насчёт совместного похода у него были далеко идущие планы. Пора было выходить на мировую арену. Он оставил с собой королеву и Грута. Велел вызвать Цинния. И стал выяснять интересующие его вещи.
– Ты прости меня, Аспарух, за мои незнания. Слышал я, что болгары народ гордый и воинственный, про тебя слышал, вот, пожалуй, и всё. Толком ничего и не ведаю: ни о корнях ваших, ни об обычаях. Не мог ли ты поведать мне и моей королеве за чашей крепкого мёда, о судьбе своего племени?
– С удовольствием, брат. В том, что ты не много о нас знаешь, нет ничего странного. Мы народ молодой. Наши предки пришли с Кавказа. Правильнее моё племя надо бы называть гунногондуры. Ничего не напоминает?
– Вы родственны племенам гуннов?
– Да, мы воевали на их стороне, до того печального поражения, когда гунны и руги заняли земли вдоль берегов Понта до Колхиды и пойму Гипаниса (Кубань). И ещё некоторые земли им не принадлежащие.
– Ты хочешь сказать, хан, о тех наших землях, которые твой отец Кубрат ошибочно посчитал своими? – вмешалась в разговор Тина.
– Почему же ошибочно! В таких вопросах сложно ошибиться, – с достоинством ответил Аспарух.
Павел с недоумением посмотрел на спорщиков, а затем громко рассмеялся.
– Ну, вы ребята и даёте. Сидят два короля без королевств и делят земли, которые у них уже увели. И вряд ли вернут. Даже если вы попросите.
Спорщики смущённо замолчали, поняв всю правоту замечания.